Александр Лидин: Защитник

А дальше была тьма.

Невыносимая головная боль.

Я попытался пошевелить руками, потом ногами. Вроде все кости целы. Попытался вновь открыть глаза и скривился от новой волны боли.

— Ну как, пришел в себя?

— Это ты. — Мне казалось, что я мысленно пробираюсь через вязкое болото, мысли текли медленно и болезненно.

— А кто еще это может быть?

— Где я? Дома?

Нет, пожалуй, не дома, постель слишком жесткая.

— Хорошо тебя треснуло. Нет у тебя больше дома.

— ?

— Напоминаю. Ты был объявлен в розыск, и квартиру твою опечатали. Кроме того, там постоянно находится засада, на тот случай, если появятся твои подельники.

— Подельники?

— Ну, те, с кем ты вместе нелегально пересек границу, те, кто мешал государственной программе эмиграции.

— Выходит, я в лагере?

— И его накрыли.

— Тогда?..

— В тюремном госпитале. Повышенная охрана, полная изоляция. Судя по тому, как тебя охраняют, ты — самый важный преступник России.

— Я же говорил тебе…

— И я тебе говорил… Но сейчас не время спорить. У тебя посетитель, точнее посетительница. Когда она уйдет, я попробую тебя отсюда вытащить.

— А что с Кругловым и маркграфом?

— Потом, все потом… — И Тогот исчез.

Кряхтя, я попытался вновь разлепить веки, и в этот раз мне это удалось.

Я и в самом деле лежал в крошечной камере без окон и дверей. Стол, стул, лампа на потолке, укрытая колпаком металлической сетки. Огромное зеркало вдоль одной из стен. Значит, за мной постоянно наблюдают. В изголовье кровати какие-то медицинские приборы, от которых тянулись провода, заканчивающиеся присосками, прикрепленными к моим вискам и груди, чуть ниже левого соска.

Попал. Надо выбираться. Хотя, что там Тогот говорил про гостей?

Я замер, прислушался, и словно в ответ на мои усилия где-то далеко-далеко с неприятным металлическим скрипом открылась дверь. Внутренне я весь напрягся.

— А может…

— Посиди, послушай. Смыться всегда успеешь. — И Тогот снова замолчал.

— Ты меня сюда специально определил?

— Не то чтобы специально, так вышло, а я решил не сопротивляться Судьбе.

Потом раздались шаги и послышались неразборчивые голоса. Говорили человека два или три, причем один из голосов был женским.

Неожиданно дверь открылась. В камеру, по-другому назвать это помещение у меня язык не поворачивается, вошел высокий человек в узких профессорских очках и белом халате. Ничего не говоря, он присел на край моей койки, измерил мне пульс.

— Пить… — прошептал я осипшим голосом.

По-прежнему не говоря ни слова, доктор протянул мне стакан воды и, видя, что мне самому не взять его, напоил меня. С какой радостью я пил эту теплую воду, хотя, если честно, я предпочел бы бутылочку любимого ледяного «Амстердама».

После, переведя дыхание, я попытался поймать взгляд доктора, но он упорно старался не смотреть мне в глаза.

— Где я?

Он выдержал паузу, словно давая мне понять, что не собирается отвечать на мой вопрос. Потом тяжело вздохнул и в свою очередь спросил:

— Как вы себя чувствуете? — голос у него звучал печально и проникновенно.

В этот момент мне почему-то стало жалко этого человека. Мне представилось, каково это — целый день сидеть и спрашивать у пациентов, которые пришли в поликлинику пожаловаться на свои болячки: «Как вы себя чувствуете?»

— Вы слышите меня? Как вы себя чувствуете? — вновь повторил доктор.

— Так себе… Голова болит.

— Вы сильно ударились. Удивительно, что ваш череп остался цел, — и вновь вздохнул, выдерживая многозначительную паузу, словно ожидая моей реакции. Я молчал, пытаясь мысленно воссоздать цепочку событий, которая привела меня сюда.

Я отлично помнил «прогулку» по Стокгольму, то, как мы спустились в музей, и… А вот дальше единой картины не было. Отдельные, словно вырванные из общего контекста кадры. Кто-то куда-то бежит. Викториан на дыбе. Фатя, истекающая кровью. Фатя… Перед глазами стало изрешеченное пулями тело девушки.

— Она умерла, — я и сам не понял, то ли спросил, то ли констатировал факт. — Что с остальными?

Доктор вздохнул. Не врач, а мастер художественных вздохов.

— Я не имею полномочий отвечать на подобные вопросы, однако там, — доктор кивнул в сторону темного зеркала, — ожидает один высокопоставленный товарищ, который сможет ответить на все ваши вопросы… Вы готовы с ним побеседовать?