Руслан Мельников - Собиратели голов

— Посмотреть, как там внизу, можно? — спросил Борис.

— Да, пожалуйста, — пожал плечами начальник заставы.

Борис спустился к часовому, залегшему перед выходной трубой Коллектора. Тот не шелохнулся и даже не взглянул на Бориса. Все внимание дикого было сосредоточено на тоннеле. То, что творится за спиной, его не интересовало. Спину-то ему прикроют.

Под рукой у дикого была пристроена пара взведенных арбалетов. За себя и за того парня, видать. За того, который в трубе.

«Могли бы на такой важный пост и „калаш“ с боевыми выдать, — подумал Борис. — Или хотя бы самопал с картечью». Потом понял — не могли. Там, где полно бензина, огнестрельным оружием лучше не пользоваться. Во избежание несчастных случаев.

Внизу, под огнеметным шлангом, было очень неуютно. Борис невольно поежился, дивясь выдержке часовых. Как только они высиживают здесь свою смену? А вдруг пальнет кто сдуру из огнемета над самой башкой? Изжаришься ведь в два счета.

Лезть в широкую выходную трубу-тоннель Борис не стал. Заглянул и отстранился. Ловить там все равно нечего: вряд ли во мраке удастся толком разглядеть подступающих хэдов. В накопителе тоже надолго задерживаться не хотелось. Ну его в баню, лучше уж дожидаться атаки наверху.

Он уже собирался подняться по вмурованным в стенки колодца скобам, когда в тоннеле послышался отдаленный звук. Вроде бы топот чьих-то ног.

— Что это? — Борис присел возле часового.

Тот только прижал палец к губам: тихо, мол, молчи.

Борис замолчал. Дикий взялся за самострел.

В тоннеле по-прежнему — кромешная тьма: бежавший оттуда человек путь себе не освещал. Наверное, ориентировался по скудному свету, попадавшему в накопитель. Все отчетливее и все ближе слышалось частое топ-топ-топ-топ… И еще что-то… Бульканье, что ли? Топот стих неожиданно и где-то совсем близко Борис напрягся. Часовой, наоборот, расслабился.

— Пароль? — едва расслышал Борис его шепот.

Ага, теперь понятно. Второй часовой должен был остановиться на определенном рубеже, чтобы не попасть под «дружественную» стрелу.

— Коршун-четыре, — прошелестело из темноты.

Надо же, какие сложности! Мало того что коршун — это в подземелье-то! — так еще и четыре. Не три, не пять…

— Проходи, — разрешил арбалетчик.

Снова послышался топот. В нос ударила острая бензиновая вонь. Потом из тоннеля выбежал человек. Щуплый, невысокий. Встрепанный, вспотевший — сразу видно, что бежал долго и быстро. На морде — противогазная маска. Понятно — боится надышаться бензином. Под мышкой на ремне через плечо — небольшая перевернутая вверх дном канистра с коротким шлангом вместо крышки. Шланг болтался позади словно обрубок хвоста. Из шланга капало…

Парень снял с себя канистру. Судя по всему, не очень тяжелую. Уже не тяжелую. Выдернул из горлышка затычку со шлангом. Взболтнул. Выплеснул в тоннель остатки горючки. Борис обратил внимание, что во мраке тоннеля бензиновая смесь действительно практически не отличается от черных водяных луж.

Беглец-часовой тем временем аккуратно — чтобы не загремела — поставил канистру на пол накопителя. И лишь после этого глухо выдохнул из-под противогаза:

— Идут. Видел свет в тоннеле.

— Тебя засекли? — спросил арбалетчик.

— Не знаю. Но идут медленно. Осторожничают. Пары бензина быстро заполняли накопитель.

Прежде чем выбираться наверх, Борис еще раз заглянул в черную трубу. На миг ему показалось… Нет, не показалось — точно: далеко-далеко в глубине прямого тоннеля блеснул слабый фонарный отсвет.

— Топает кто-то, — процедил сквозь зубы часовой с арбалетами. Значит, тоже заметил. — Ладно, топайте-топайте, суки.

Как только они поднялись из колодца, их обступили вооруженные люди с встревоженными лицами.

— Ну? — сразу насел Хорек.

— Идут, — ответил первый часовой.

— Идут-идут, сто пудов, — заверил второй. — Скоро под нами будут.

Колодец привалили сбитой крышкой. Подперли сверху бетонной плитой.

— А может, это наши? — неуверенно спросил кто-то. — Может, дозор с блокпоста возвращается?

— Начальник заставы задумался.

— Жалко будет, если так, — пробормотал он. — Столько горючки зря изведем.

Борис только покачал головой. Какие контрасты, однако: хэды из кожи вон лезут, лишь бы добыть живого раба-треса. А у диких горючка для огненного заслона ценится больше, чем человеческая жизнь.

— Ладно, сунутся в накопитель — проверим, кто такие, — сказал Хорек. — Всем молчать.

Наступила гробовая тишина. Склонившись над ливневкой, дикие прислушивались к слабому шуму, Доносившемуся из-под земли.