Дмитрий Северов - Комсомольск 2013

— Скорей. Глеб схватился за мою протянутую руку, проворно схоронился за берёзовым стволом. Запыхавшийся Семён еле поспел за товарищем, буквально валясь с ног.

— Ложись, — я сунул в замёрзшие руки Глеба полевой бинокль, снял с плеча винтовку.

— Наблюдайте по очереди, ты, Сеня фронт, ты, — кивнул я Глебу, — тыл.

Руки проворно очищают СВДешку от налипшего снега, сам не забываю обозревать окрестности. Пара глаз хорошо, три лучше. Четыре оставшихся патрона исчезли в магазине, приклад щёлкнул фиксатором.

— Они рядом, задницей…

Я не договорил. Со стороны города, на склоне соседней сопки, взлетела стая воронья. Может просто птичьи игры, но скорее всего пернатых потревожили. Я до боли всматриваюсь в окуляр прицела, обшаривая взглядом местность. На белом покрывале леса трудно заметить людей в масхалатах, но опыт есть опыт. Они двигаются со знанием дела, явно не простаки. Один постоянно контролирует ситуацию спереди, другой прикрывает спину. Будь мы вооружены калашами, шансов у нас было бы немного. Я пихнул Глеба в бок, показывая кивком, где противник. Ребята впервые в бою, так что пусть посмотрят. Ствол винтовки нежно лёг на снежный бруствер, сухо щёлкнул затвор.

— Ни кто не желает? Осведомился я у молодёжи.

Семён с Глебом затравлено переглянулись, но я их упредил.

— Смотрите как надо, сегодня я сам.

Окуляр СВДешки приблизился глазу, местность около нашей подсадной утки стала ближе в разы. Я с интересом рассматриваю лица захватчиков, наблюдаю их мимику, азиатские ужимки. Китайцы идут по следу почившего товарища, приближаясь к цели. От заветной берёзы их отделяло не больше пятидесяти метров, когда первый из них замер. В первый момент я не сразу понял, что произошло, но Глеб вовремя подсказал.

— Сашка, он заметил Сашку.

Я выругался про себя, что не завалил нашего погибшего товарища комьями снега. Из-за небольшого просчёта всё может пойти наперекосяк. Если узкоглазые почувствуют западню и улизнут, максимум через сутки последует карательная операция. А рядом, в трёх километрах крупное садоводческое товарищество.

Я как следует, прицелился, сливаясь с винтовкой. Мир вокруг перестал существовать, сгинул, ни времени, ни пространства, только безликая цель на мушке. И я бог, вершитель судеб.

Курок пошёл назад, освобождая жаждущий дела боёк. Глушитель плюнул облачком сизого дыма, приклад осчастливил отдачей.

— Есть, — едва слышно зашептал Глеб, разглядывая жертву в бинокль, — в яблочко.

Мне комментарии ни к чему, и сам знаю, что попал. Опыт, помноженный на испепеляющую жажду мести, и результат налицо.

— Второй, — тараторит эмоционально Семён, — второй уходит.

Как учили, меняю позицию, хищно гляжу в окуляр, выискивая беглеца. Последний третий азиат, петляя, карабкается на заснеженный склон сопки, откуда несколькими минутами, раньше, явился, вместе с погибшим товарищем.

— Уйдёт, — надрывно бросил Глеб, — стреляй же!

Я внутренне улыбнулся, играя с последним китайцем. Уйти не дам, за Сашку, за всех кто не дожил до этого дня. Проклятый вражина проворно лезет на склон, по колено, утопая в снегу. Ещё пару десятков метров и он бы ушёл, ушёл бы от кого-то другого, но не меня.

СВДешка сдавлено чихнула, фигура в белом масхалате театрально замерла в неестественной позе. Мне почудилось, что он хотел обернуться, но дырка в основании черепа вряд ли бы позволила глянуть в глаза своего убийцы.

— Итак, обстановка следующая, — отражение в выцветшем зеркале покосившейся стенки, изогнулось, искажённое хрусталём фужеров. Прошло несколько месяцев после стычки в лесу, но меня всё не покидает боль утраты боевого товарища. Гибель Сашки, глупая и бессмысленная, лежит на душе камнем, не даёт спать спокойно. Не знаю как Глеб и Сенька, но я не найду покоя пока не увижу последнего узкоглазого драпающего без оглядки в свой поганый Китай.

Я по-армейски чётко повернулся на каблуках, глянул на товарищей.

— Сегодня наш друг генерал Ло прибывает в город в связи с открытием технического университета.

Семён, развалившись в старом покосившемся кресле, листает потрёпанный цветастый журнал, разглядывая откровенные картинки.

— Ло, — широкое лицо удегейца исказилось гримасой неприязни, — жду не дождусь когда закатаю в его лоб порцию свинца.

Он загадочно глянул на скучавшего, на диване Глеба, — на его совести немало моих друзей, чего стоит одна акция на "Авангарде".

Оба, словно по команде посмотрели на меня. Проклятый стадион является мне в кошмарах, терзая душу стоном убитых по воле кровожадного азиата.