Алексей Степанов: Сердце дезертира

Может быть, Рябой и был плохим сталкером, но при этом сталкером живым, а значит — умел замечать всё новое и необычное. Промашки случались с ним не так уж часто. Теперь, уже через прицел «Калашникова», который будто сам прыгнул в руки, Рябой рассматривал высовывающийся из-за поворота оврага ботинок. Коричневый, справный, по виду даже дорогой ботинок. Он местами ещё блестел, а значит, не так уж давно его чистили. И до того, как трое неудачников вылезли посмотреть на работу вертолёта, ботинка там не было.

— И что? — тихо спросил Насвай, который, конечно, тоже уже держал ботинок под прицелом. — Что там?

— Пойду посмотрю — вдруг в ботинке кто-то есть?

Рябой пошёл к цели, указав Гоше на край оврага. Занудливый сталкер, вздохнув, взял на себя тыловое прикрытие, пока Насвай заходил слева от Рябого. Однако бояться оказалось нечего. В ботинке и правда кто-то был — человек по имени Сабж.

— Я его знаю! — похвастался Насвай.

— Все его знают, — буркнул Рябой. Он не любил трупы, даже если не любил их ещё живыми. — Человек Бубны. Готов, две пули в спину.

Насвай, опомнившись, снова вскинул автомат.

— Да не кипеши. Вон следы. Он сверху скатился. А стрельбы мы не слышали, значит — сам приполз. — Рябой иногда умел быть логичным. — Живой был. И совсем недавно… Так, может, он живой?

Когда уставший ждать Гоша осторожно подошёл, Рябой поливал грязное лицо Сабжа водой из фляги. Один из не так давно появившихся громил Бубны, хозяина бара «Шти» и не только, отличался крупными размерами и, наверное, поэтому всё ещё дышал.

— Вот на хрен нам теперь ещё и он? — шепотом спросил непонятно у кого Гоша.

— Человек Бубны, — так же шепотом ответил Насвай. — Бубна будет рад, если мы его вернём.

— Вот я дурак, что пошёл с двумя дураками! Ты посмотри на выходные отверстия! У Бубны там что, склад дохлых негров?

Сабж и в самом деле был чёрен, как вакса. По-русски он говорил не слишком хорошо, но понимать где-то выучился на отлично. В свободное время, не отягощенный спецпоручениями, Сабж ошивался в «Штях», где по большей части молча и презрительно топорщил дутую нижнюю губу, а напившись, бил морду кому попроще. Рябой, естественно, уже успел попасть под раздачу. И всё же он был рад, когда Сабж открыл глаза. Он поднёс к ненавистным жирным губам флягу. Чернокожий сделал пару глотков и тут же закашлялся, надувая розовые пузыри.

— Не жилец, — сказал Гоша. — Оружия нет… Ты откуда здесь, паря?

— Дезертир… — прохрипел негр. — Мазафака… Обстрелял патруль…

Сталкеры переглянулись.

— А я знал, что этот гад отличился! — хмыкнул Гоша. — Неспроста он тут!

— А я знал, что ты это скажешь! — обозлился Рябой. — Дай послушать, умирает человек!

Сабж взглядом попросил ещё воды, получил её, снова выкашлял с кровью и смог сказать кое-что ещё.

— Бубна послал следить. Дезертир сука. Засёк нас как-то, вывел на патруль и расстрелял, подставил нас под военных. Нас загнали в Зону, ушёл только я… Геликоптёр… Скажи Бубне: пусть убьёт Дезертира!

— Что натворил Дезертир? — Рябой даже наклонился поближе, хотя Сабж, несмотря на состояние, говорил громко. — Зачем за ним следить?

— Плоть! — Негр даже поднял круглую бритую голову. — Он что-то делает с плоть! Мазафака! Отнесите меня к Бубне, я сам ему скажу…

Сабж устал и прикрыл глаза. Рябой посмотрел на товарищей. На лице Гоши было просто печатными буквами написано: «В гробу я видал таскать мертвяков через Периметр!». Насвай думал, а это могло продолжаться долго.

— Вертолёт улетел, — вдруг понял Рябой. — А на Периметре, значит, шухер был. Был и кончился! Пока вояки перепуганы, надо идти! Натовцы на ночь под кровати залезут, если Дезертир весь патруль перестрелял!

Гоша важно кивнул. Конечно, мероприятие всё равно рискованное, но без риска ни в Зоне, ни даже рядом с ней существовать невозможно. Между тем европейцы лезть на рожон не любят и наверняка с наступлением темноты прекратят всякую активность.

— До ночи он не доживёт! — заметил Насвай. — Ему в больницу надо.

— Не надо. — Гоша положил приятелю руку на плечо и заглянул в карие глаза. — Не надо ему в больницу. Все сталкеры попадают в рай. Правда, Рябой?

— Не унывай, жандарм! — Рябой присел над Сабжем. — Не донести нам тебя. Слишком большой. Да и помрёшь скоро. Дать ещё водички?

Чернокожий верзила, не открывая глаз, тяжело вздохнул, немного подумал и беззвучно скончался. Или, быть может, даже и не думал ни о чём, а просто пришло его время. Рябой снял поношенное кепи и положил Сабжу налицо. Плохая защита от крыс, которые непременно скоро придут, но так уж полагается. По той же причине закапывать труп бесполезно — крысы всё равно доберутся. Пару минут они помолчали, стоя над мертвецом. Потом Насвай, крякнув, принялся было разуваться, но рассмеялся сам над собой.