Александр Нетылев - Бог из машины

— Бе… бе… безумие, — Мария ещё раз шмыгнула носом, но, кажется, её дыхание начинало восстанавливаться. Это был выход из противоречия. Слабый, но она была готова сейчас хвататься за любую соломинку.

Чезаре молчал. До недавних трагических событий он собирался пудрить ей мозги совершенно в другом направлении: в направлении 'тут каждый второй лжет тебе, и только мне ты можешь полностью доверять'. Однако после того, что сделал ей Белый Робин, и после собственной, удивившей его самого реакции на это он уже не мог воспринимать ее как пешку в своей игре. Была в этом некая мрачная ирония: превратиться в, как выразился капитан, вещь, чтобы перестать быть инструментом. Казалось бы, в ее нынешнем состоянии использовать ее в своих интересах стало еще проще, однако не позволяла… Совесть? Ха-ха. Откуда у него совесть? Однако никакого более адекватного объяснения Чезаре не видел.

— Так, значит, верхушка сошла с ума?! — разум девушки-сигмафина сам нашёл выход из этой ловушки, — Отче, мы не можем позволить их безумию уничтожить весь мир! Господь не для того завещал нам радугу, чтобы потоп повторялся, созданный руками людей!

— Не думаю, что вся верхушка сошла с ума, — честно ответил Чезаре, — Полагаю, кто-то надеется, в духе Мильтона, выгадать что-то от этого. Кто-то искренне считает, что их действия изменят мир к лучшему: Белый Робин считал именно так. Но кто-то и сошел с ума, да.

Кардинал задумчиво посмотрел вниз, прикидывая, сколько еще лететь.

— И да, мы действительно должны их остановить. Точнее, не столько их, сколько ту, кто выше. Кто стоит и за ними, и за Белым Робином, и за G-Tech, и Бог знает за кем еще.

— А разве это не Катерина? — растерялась Мария.

— Нет, — ответил Чезаре, — Определенно нет. Ты ведь помнишь: больверк говорил, что за всем этим стоит сигмафин. И Робин кричал про мир для сигмафинов — разве поверил бы он в это, если бы об этом говорил человек? Нет. Катерина сама марионетка.

— Думаю, поверил бы, — отрезала девушка, — Катерина — Чудотворица. Известно, что Лазурный Тюльпан умеет мыть мозги людям. А что, если Катерина тоже умеет это делать? Она вполне могла заставить каждого, участвующего в этом бардаке, думать именно так, как ему было бы удобно.

— При таком могуществе ей не потребовалось бы делать это исподтишка, — усомнился Чезаре, — Зачем тратить силы на международных преступников, причем, при таком раскладе, не только на них самих, но и на их сигмафины, если можно промыть мозги крупнейшим мировым лидерам, главе Интерсигмы и прочим деятелям схожего калибра, после чего проделать все то же самое совершенно официально?

— Может, потому, что, если она проделает всё это официально, ей могут помешать? — резонно заметила Мария, — Всё же, даже Лазурный Тюльпан прячется от Интерсигмы…

— Именно, — кивнул Чезаре, — Даже Лазурный Тюльпан прячется от Интерсигмы, потому что возможности магов и чудотворцев также ограничены. У них меньше ограничений, чем у тебя или у меня, но все же…

— Вот и я о том же! — воскликнула Мария, — У них меньше ограничений, но они есть. Эти ограничения не мешают чудотворцам создавать схемы сигмы, однако радиус действий их способностей и их мощь сильно ограничены.

— Вот-вот, — согласился Чезаре, — Их возможности ограничены, а возможность казаться людям человеком, а сигмафинам — сигмафином… Мне довольно сложно в это поверить. При этом тут даже не идет речь о направленном промывании мозгов: сигмафином "Её" считали и плащ, и плеть, и больверк… Готов поспорить, что если спросить об этом ларец или любой другой из сигмафинов Белого Робина, то он также подтвердит эту версию. В то же время, о том, что чудотворица Катерина — человек, знает весь Ватикан. Так что — одно из двух: либо она настолько могущественна, что без непосредственного намерения промывает мозги всем вокруг, или Катерина и "Она" — все же не одно и то же лицо. Проверить это… Можно будет, если следующий противник будет человеком, а не сигмафином.

— Наверное, вы правы, отче, — вздохнула девушка, — Это, действительно, кажется совершенно неправдоподобным, но… — она на секунду помедлила, а затем радостно воскликнула, — Но ведь Катерина не сигмафин! Давай спросим у неё, кто такая 'она'?

— Если она нам ответит, — заметил Чезаре, — Потому как убедить ее рассказать нам будет затруднительно, а заставить… Можно даже и не пытаться.

Кардинал знал, о чем говорил: последний вариант он сам продумывал, еще когда впервые узнал о 'Пришествии'.