Небеса отвечали громом на гнев темного бога и дождем на слезы священника-убийцы. Крупные капли дождя сыпались навстречу поднятому калибуру. Буря собиралась над Вечным Городом, неся двум грешникам возмездие и… очищение.
Чезаре уже не интересовало, чем был занят Змей, никакие "наказания небес" не волновали его. Он поставил все на бросок кости.
— МАРИЯ! — во весь голос крикнул он, словно надеясь докричаться до умирающего сознания послушницы, — ЛИЛИТ ЖИВА!
Затем, не теряя драгоценных секунд, приступил к той пародии на операцию, которую собирался проводить. Пусть кости катятся. Отработанным не одним десятком политических убийств движением Чезаре провел разрез от трахеи и до легкого.
Пусть кости катятся. Чтобы собрать скопившуюся кровь, послужил обрывок рукава: санитария сейчас мало волновала священника. Если у Лилит и будет заражение крови, это можно исправить в спокойной обстановке, на сигма-проекторе. Сейчас главным было разбудить Лилит до того, как умрет Мария.
Пусть кости катятся. Эта деталь операции была самой простой: единственной сложностью было не повредить само легкое, — что было не так сложно для ловкой руки опытного убийцы. А вот дальше… Нужно было использовать кровь Артура. Аккуратно, чтобы с одной стороны, залечить раны, с другой — не наполнить легкие снова.
Пусть кости катятся…
Кровь. Её было не очень много. Отдельные капли, то здесь, то там, такие маленькие. Казалось, они никак не могут помешать даже дыханию ребёнка, не то что такого могучего существа, славящегося своим дыханием, как дракон.
Взор мужчины спустился чуть ниже. Несмотря на то, что сейчас Лилит, по сути, вскрыли, ей дышалось намного легче. Её грудь вздымалась сильней, чаще и даже ровней. Кровь в дыхательные пути поступала непосредственно из лёгких. Ещё был: понаделав в ней дырок, Чезаре сделал большую дыру и в груди, пробив левое лёгкое. Теперь, при выдохе, кровь выходила оттуда, плохо и медленно, как при воспалении лёгких, орошая маленькими бусинками дыхательные пути.
Мария молчала. Толи она была мертва, то ли не слышала, то ли голос Чезаре был совершенно не тем, что могло вернуть её к жизни. Что же делать? Что делать!? Лилит он, похоже, в какой-то степени помог, но как показать это Марии? О чем она только думала, когда обещала Лилит свою защиту!?
— Мария! — повинуясь внезапному импульсу, крикнул Чезаре, — Лилит жива! Ты выполнила свое обещание! Ты защитила ее!
После этих слов он поднес гарнитуру к лицу Лилит. Разбудить ее пока было мало шансов, но может, Мария услышит хотя бы ее дыхание?
Ерунда, разумеется. Невозможно опознать человека по дыханию, точно так же, как невозможно сказать что-нибудь со вскрытой трахеей. Конечно, Лилит было безопасней остаться со вскрытой шеей и частью грудной клетки, однако, в таком случае она не могла спасти Марию. Кардинал начал сводить вместе ткани, аккуратно, тоненьким слоем нанося кровь шумного дракона.
Усилием воли Чезаре заставил себя успокоиться. Он делал ошибки, поддаваясь эмоциям. Не поддаваться эмоциям — первое, чему его учили… Но именно из-за того, чему его учили, все это и случилось! Так, тихо. Спокойно, без суеты, завершаем лечение и, когда рана закроется, повторяем попытку. В конце концов, разум Марии — не органика, а значит, возможно, продержится и больше пяти минут…
Мысль, что с тем же успехом может быть и меньше, Чезаре старательно гнал прочь.
— Мария… Пожалуйста… — это слово звучало непривычно в его устах: кардинал Финелла привык приказывать. Но ее он мог только просить, — Вернись!
Ответа не было.
Алоглазый действительно готов был уничтожить Рим. Он действительно мог это сделать: он уже почти закончил высший аркан Огня — 'Слезы Люцифера', единственную доступную ему армию. Останавливало его лишь странное, непонятное ему самому желание узнать, получится ли что-то у этого человеческого мага. Почему-то это было важно.
— Мария! Лилит жива. Ты защитила ее. Вернись ко мне. Пожалуйста…
Похоже, он так же жалок, как остальные люди. Жаль, очень жаль…
…или все-таки нет?
Лилит издала невнятное бормотание, и священник торопливо надел ей на голову гарнитуру. Пару секунд спустя он снова надел ее на себя… И по его просиявшему лицу Змей понял.
Он понял все. Ту самую последнюю истину, вечно ускользавшую от него. Ту силу рода человеческого, о которой толковали ему Огневолосая и Звездокол. Они толковали ему, а он не понимал, как может быть силой то, что несет страдание своему обладателю.
Читать дальше