Александр Нетылев: Зеркало Души [СИ]

Таковы были мысли странного юноши с зелёными волосами и глазами, одетого в еще более странное белое кимоно, выпачканное старой кровью настолько, что на белое остались лишь намёки в виде пятен чистого цвета. Маски тенгу из театра Но и мечей с ним больше, естественно, не было. Налобную повязку тоже отобрали… а вот красноречивее всего о его 'подвешенном' статусе говорил тот факт, что он всё ещё был в той же одежде 'Воинов Аматерасу'. Вражеские начальники словно сомневались, какой именно статус ему придать, и просто 'заморозили' его дело. Губы Рю были разбиты, а лицо 'украшали' множественные ссадины. Кажется, это результат первичного общения с местными 'спецами', которые потом решили просто оставить 'фанатика', признать своё поражение. Рю точно не помнил что было, но кажется он так ничего и не сказал, кроме странной фразы об отсутствии намерения убивать 'Тайси'… впрочем, ему не о чем было говорить, он ведь был 'духом' организации, а не 'мозгом' или 'ушами'. Даже своего имени он так и не назвал.

Прошлое и будущее словно обрубили ударами меча. А в настоящем осталось только имя — Нарьяна. Человек, рискнувший влезть в политику по его поводу? Зачем? Как? Для чего? Всего этого Рю не знал. Но не обольщался на сей счёт. Если это не союзник отца, а у отца просто не могло быть такого могущественного союзника, то значит, самому Рю скорее всего готовят участь 'подарка' в виде жеста доброй воли кому-то из союзников нынешних его врагов. Кажется, единственное, почему он ещё вообще жив, это журналисты, сумевшие подключить, не пойми как, прямой эфир, несмотря на то, что штурм производился в известной сигма-лаборатории, где предусматривалась какая-никакая, но изоляция сигнала. В одном Рю был уверен точно: теперь просто смертью уже не отделаться. Ведь он сражался с БЧЕ Интерсигмы. Точнее, он уклонялся от атак проклятого робота целых двадцать секунд, пока кулак, наконец, не сбил его, как ласточку на лету. Не в том Рю был психологическом состоянии, чтобы уйти от всех атак… Но они видели, а значит, не простят этой силы и убьют, обязательно. Или ещё хуже — сделают вещью на службе у правительственных кукловодов сигма-движения.

— Чёртова девчонка! — услышал он чей-то резкий грубый голос, говорящий отрывистыми фразами, — Она думает, что может так просто влезть и забрать его? Куда только министр смотрит?

— На сиськи, Йоши, на сиськи, — говорил второй голос. Голоса приближались.

— Наверное, она слишком хорошо ему даёт, если у него мозг отказал.

Они остановились у его камеры. Двое. Мужчина в штатском и майор.

— Жить хочешь? — спросил тот, что в штатском. Это, оказывается, ему принадлежал этот резкий голос.

— Не знаю, — тихо и честно ответил Рю, не поворачивая головы. А в самом деле? Если бы не хотел, разве всё ещё был бы жив? Или это самообман из слабости и неспособности признать своё полное поражение? Самурай должен умереть, если проиграл бой — таков закон войны. Но Рю мечтал всю жизнь не об этом, хотя и носил с собой два меча. Если некому больше жить и питать надежду, должна ли хотеть жить надежда? Аматерасу не может оставить его умереть здесь. Хотя бы не здесь, солнечная ками не могла бы смириться с такой судьбой своего потомка. Внезапный прорыв плотины мыслей заставил Рю судорожно вдохнуть — оказывается, он не дышал, пока обдумывал всё это с разных сторон.

— Давай, поднимай задницу и протягивай руки сквозь решётку, — посоветовал майор, звякнув наручниками, после чего остановился и выжидающе поглядел на собеседника, — Если, конечно, жить тебе хочется больше, чем гореть на электрическом стуле.

— Не просто жить, а жить на свободе, — добавил мужчина в штатском.

Юноша счел за благо подчиниться. Всю дорогу до небольшой закрытой комнаты с зеркалом, столом и двумя стульями с ним никто не заговаривал.

— Значит так, пацан, — сказал майор, когда дверь за ними закрылась, — Ты мне не нравишься. Я тебе тоже не симпатичен. Но я — деловой человек. Надеюсь, ты тоже. У меня есть, что дать тебе. Но и у тебя, есть, что дать мне. Я не буду просить тебя сдать подельников. Твой кодекс чести я вообще не трону.

— Хватит ему рассусоливать! — гневно отрезал мужчина в штатском, — Ты должен шпионить за Нарьяной.

Легкое удивление пробилось сквозь апатию и измотанность.

— Шпионить? Но… я не умею, я не синоби, — Рю поднял голову, оторвавшись от бессмысленного созерцания своих рук, — Да и зачем мне делать это, если моя участь решена уже и так, вы просто не говорите мне всего?