Владимир Контровский - Саракш - Кольцо ненависти

— А потом была ночь, которую Максим с Радой провели в уединенной пещере, на пещерном полоке, выстланном меховыми шкурами горных медведей и пещерных барсов, — фауна Зартака, как и сами Птицеловы, похоже, удачно пережила атомную войну. И в этом крошечном коконе хватало места только для них двоих. А может, думал Максим, вглядываясь в загадочно искрящиеся глаза Рады, и ты пришла со звезд? И уже засыпая, он поймал себя на мысли: что же такого сказали Раде? Не буду спрашивать, решил он, захочет — расскажет сама.

— Вы были правы, Максим, — Лев Абалкин подобрал небольшой камешек, бросил его в темный коридор и прислушался, как он щелкает, отскакивая от стен, — это не собаки, это разумные существа. Скорее всего, голованы сформировались как разумная раса задолго до ядерной войны, и пережили они эту войну только потому, что они разумны. А упыри — это те из киноидов, кто подвергся мутациям: радиация действует на голованов точно так же, как на любые другие биологические организмы.

Голованы, подумал Максим, название довольно меткое. Головы у хозяев подземелий Крепости и в самом деле внушительные, они кажутся непропорционально большими. Ну что ж, голованы так голованы — трудно возразить. Да, я был бы страшно рад, если бы встретил этих разумных киноидов сразу после моего появления на Саракше (а это вполне могло случиться) — установил бы с ними контакт и контачил бы себе потихоньку, не зная ни о башнях, ни о ядерной войне, ни о прочих прелестях моего обитаемого острова. И по возвращении на Землю написал бы монографию под названием «Разумные собаки с планеты Саракш», приобрел бы известность в научных кругах, и родители успокоились бы насчет моего будущего — у сына все, как у людей, — и Дженни, наверное, вышла бы за меня замуж.

А сейчас, после всего, что случилось за эти три года, я не испытываю никакого азарта — пусть с голованами возится Лев, мне они неинтересны, да. Вот только вряд ли он сможет всецело посвятить себя контакту с разумными киноидами — Лев Абалкин нужен Рудольфу Сикорски совсем для другого (для чего Экселенц и запрашивал с Земли нового сотрудника: молодого, способного и прошедшего специальную подготовку). Страннику не до собак, будь они хоть трижды разумными, — у Странника хватает проблем с людьми…

Доклад Каммерера о визите к Птицеловам Экселенц выслушал очень внимательно, пробормотал «Вот и еще один неучтенный фактор влияния…», но Максим видел, что шефа что-то беспокоит и что он, слушая его, одновременно думает о чем-то еще. Максима это не удивило — он привык, что Рудольф делает несколько дел сразу и при этом не ошибается, — однако встревоженность Странника он уловил.

— У нас очередные неприятности? — спросил он напрямик, закончив доклад.

— В Республике и у наших ближайших соседей пока спокойно, — буркнул Сикорски, — относительно спокойно. Зато айкры… Есть сведения, что они готовят войну — ядерную.

— Ракетный удар с подводных лодок — издалека, не входя в зону действия башен?

— Именно так — островитяне многому научились, и ошибок они не повторяют. Флота и дальней авиации у нас нет — перехватить подводные ракетоносцы в океане, до их выхода на стартовый рубеж, мы не сможем. Значит, или придется привлечь земные звездолеты, что не слишком желательно — принцип дозированного вмешательства, массаракш, — или…

— Или?

— Или использовать ту же методику, которую мы с успехом применяем вот уже много лет в Хонти: внедрение в Островную Империю одного или нескольких землян-прогрессоров с тем, чтобы они сыграли там роль ингибитора нежелательных процессов. Наши сведения об айкрах теперь куда более подробны, чем до вторжения, — мы подвергли ментоскопированию всех пленных офицеров и многое узнали. Империя Тысячи Островов далеко не монолитна — там сейчас идет очень жесткая борьба за власть, в ходе которой жречество консолидируется с промышленными и финансовыми кругами. Конечные цели у жрецов и у дельцов разные, но противник один: Великий Кракен и поддерживающая его каста военных аристократов. На островах назревает что-то вроде классической буржуазной революции — это когда реальная власть переходит от носителей мечей к держателям кошельков. Фанатики твердят о древней мести, тогда как прагматики отнюдь не рвутся разжигать всепланетный атомный пожар, не без основания полагая, что им самим мало не покажется. И этой ситуацией можно — и нужно — воспользоваться.

— И вы хотите послать туда меня?