Андрей Ерпылев - Выход силой

Премьер-министр Республики господин Калатозов, как всегда, говорил гладко и внятно, заставляя любителей пошушукаться прикусить языки и прислушаться к его увесистым словам, ритмично падающим на головы собравшихся.

– Согласно конституции Первомайской Республики мы, граждане, обладающие правом голоса, собрались сегодня здесь, чтобы избрать нового президента нашего государства!..

Сам кандидат сидел в кресле, напоминавшем трон, посредине помоста, возведенного специально по этому случаю посреди перрона станция Первомайская. Ради торжественного мероприятия устроители даже демонтировали несколько десятков палаток и ларьков, как грибы теснившихся вдоль путей. Владельцы, конечно, были недовольны, но компенсация за однодневный простой была более чем весома. Зато как рады были те торговцы, прилавки которых находились ближе к краю станции: при таком скоплении народа торговля шла более чем бойко, и менеджеры едва успевали носиться на склады за товаром и обратно.

Записные остряки шутили, что помост похож на эшафот и окрестили его «лобным местом». Отчасти они были правы: предполагалось, что на нем будет происходить бой президента с претендентом, если кто-то решится бросить вызов избраннику народа, многократно подтверждавшему свое право на власть.

Вообще-то конституцию Первомайской Республики, не мудрствуя лукаво, переписали со старого Основного Закона канувшей в лету Российской Федерации. Стоит ли особенно ломать голову над нормами жизни крошечной кучки бывших ее граждан? Сойдут и законы почившего в бозе государства, тем более что и в той России, и в этом ее осколке, мало кто дочитывал эту тоненькую брошюрку до конца, несмотря на то, что ее изучали в школе, приводили в пример по поводу и без повода, вспоминали о своих конституционных правах, когда припекало…

Но было и одно коренное отличие. Молодые, полные сил победители, как они сами тогда себя называли, внесли в текст положение, делавшее их большими демократами, чем все предшественники. Несмотря на то, что предвыборной борьбы, как правило, не было, любой, кто чувствовал в себе силы, имел право бросить вызов президенту и попытаться победить его в кулачном бою без правил. Победитель становился президентом на следующие четыре года. Единственным условием было то, что собравшиеся избиратели должны были дать свое добро на бой.

Но единственное это уточнение так и не понадобилось за два десятка лет ни разу – никто не решился выступить против главы Первомайской республики, за спиной которого стояла главная сила государства – храбрецы и сорвиголовы, не боявшиеся ни бога, ни черта, элита элит – спецназ. Да и само ее олицетворение – несокрушимый и легендарный, казавшийся вечным Батя – одним своим взглядом растирал надежды соискателей в пыль. Да и как можно посягнуть на человека, имя которого дети Первомайской начинали произносить едва ли не до слова «мама», благодаря которому были живы обитатели обеих станций, и под прямым руководством которого делались все мало-мальски важные дела?

– Согласны ли вы, сограждане мои, чтобы наш президент, Николай Михайлович Середин оставался на этом посту следующие четыре года?

Ответом ему был слитный гул сотен голосов собравшихся. Середин, с высоты своего постамента, видел множество обращенных к нему лиц, каждого из этих людей он знал по имени, и сердце от одного их вида наполнялось теплом. Может, конечно, это выпитая водка была в ответе за приступ сентиментальности, за успокоение, но тревога последних дней уже казалась ему мелкой и незначительной. Вроде зубной боли или насморка. Тем, что можно перетерпеть и забыть.

«Они мои, – растроганно думал президент, вычленяя из общей массы хорошо знакомые лица: все, даже известные Батины критики, сегодня были единодушны в своем порыве. – Мои товарищи, соратники, друзья… Как же я люблю их, моих первомайцев! Да я жизнь готов за них отдать! И они – за меня…»

Стоявший за креслом полковник Балагур исподтишка ткнул президента кулаком в плечо: видишь, мол, я был прав? Батя не мог ответить – слишком уж много глаз было приковано к нему, – первому из граждан. Но плавно наклонил голову, дав понять старому другу: вижу, вижу, брат… Дружеская поддержка тоже согревала сердце: подумать только, столько лет они вместе, столько пройдено путей, пережито опасностей, боев выиграно…

А Калатозов, тем временем, дождавшись тишины, приступил к самой важной части церемонии. Хотя и самой бесполезной до сих пор.