Андрей Ерпылев - Выход силой

– Не отказываюсь, – дернул головой Игорь и двинулся к выходу на арену со «шпагой» наголо. – Посторонитесь. А то задену ненароком железкой, поранитесь…

Ланиста кивнул коротко убийцам, и те отступили, пропуская гладиатора вперед.

– Иди, – произнес старик. – И пусть победит сильнейший. Инга ждет, хе-хе…

Алекс уже разогревал публику, прохаживаясь вдоль сетки и вскидывая время от времени в руке двусторонний топор, сияющий полированными лезвиями. Каждое его движение вызывало взрыв энтузиазма у зрителей. Он тоже был полуобнажен, как и Игорь, только голову с распущенными по плечам белокурыми волосами украшал не медный шлем с гребешком, а остроконечный, снабженный двумя крылышками.

«Что-то он там говорил про сценический образ викинга, – вспомнил Князев. – Ну что же, мы почти в одинаковом положении…»

Гладиатор заметил соперника, еще раз рыкнул, махнув над головой топором, и приблизился к Игорю:

– Ты что? – тревожно шепнул он. – С ума сошел? Где доспехи?

– Я без них буду, – ответил Игорь, не глядя ему в глаза.

– С ума сошел? Не дури! Поиграем ножичками, попрыгаем… Смотришь, и обойдется все. Публика сегодня уже сыта кровянкой по горло.

– Ланиста считает иначе.

– Ну и черт с ним! Мы сами по себе!

Врал ему коварный старик или правду говорил об Алексе? Притворится другом, усыпит бдительность, а потом… Неужели и про Ингу правда? Как зло он сегодня утром прошелся по Игореву чувству… Правда.

Златовласый викинг с минуту буравил соперника своими голубыми глазами, а потом выдохнул зло:

– Смотри, я предупреждал.

Алекс отошел в сторону и вдруг сорвал с головы и откинул в сторону шлем. Сверкнув в сторону Игоря глазом, он вонзил в доски пола топор, который, как оба они знали отлично, служил лишь для красоты, а для боя был лишком неуклюж и тяжел. Отстегнув ножны, он стряхнул их с клинка на пол, показав во всей красе меч, немногим уступающий Игоревой шпаге длиной, разве что шире на пару пальцев и с перекрестьем вместо гарды. Оружием этим тоже можно было, и колоть, и рубить. Противники были равны по вооружению. Зал замер, чувствуя, что время показухи прошло. Начиналась настоящая игра.

Улыбнувшись, Алекс отсалютовал Игорю мечом, вскинув тяжелый клинок легко, будто соломинку и, не теряя времени даром, ринулся в атаку…

«Викинг» был тяжелее своего противника и старше его, но эти недостатки легко перекрывались его опытом: он убивал на арене людей и нелюдей вот уже несколько лет. Игорь в сравнении с ним был просто кутенком-несмышленышем.

– Как тебе вот это?! – шпага с трудом отразила молниеносный выпад: если бы удар пришелся чуть ближе к гарде, Игорь вряд ли удержал бы зазвеневший, будто огромный камертон, металлический штырь. – А вот это?!

– Терпимо! – Князев мазнул перед собой острием и располосовал бы горло Алексу, не отшатнись тот в последнюю секунду.

Зрители не могли расслышать их разговор за звоном клинков, но сам темп боя, множество сменяющих друг друга финтов, завораживал не хуже мастерского танца. И под сводами Ристалища рос одобрительный ропот, временами перерастающий в овацию. Падкий до зрелищ больше, чем до хлеба, обыватель наслаждался.

Продолжаться так до бесконечности, конечно, не могло: яростный вихрь отточенной стали не мог не оставлять последствий для податливой плоти, и тела обоих бойцов уже покрывало множество порезов, не опасных, но так обильно кровоточащих, что оба казались вымазанными красной краской.

Игорю приходилось куда трудней: крови он потерял уже столько, что временами чувствовал, как посыпанная песком арена уплывает у него из-под ног, а шпага с каждой минутой становится все тяжелее. Больше всего ему хотелось бы сейчас закрыть глаза и больше не открывать их.

– Поддайся, дурачок, – пропыхтел «викинг». – Устал ведь. Я тебя чиркну сейчас для виду клинком по ребрам и – аут. Кровищи будет море, но заживет как на собаке. Зрители такое любят. Поваляешься недельку и будешь, как новенький.

Но в глазах противника уже не было ни капли прежнего добродушия. Он тяжело дышал, силы его тоже были не бесконечны, а значит, надеяться на его снисхождение было глупо: шанс покончить все одним ударом велик, а дружба… Дружба – понятие нематериальное, особенно в такой неверной профессии, как гладиатор. И что, опять же, решит всемогущий зритель…

– Одно скажи… – легкие Князева раздувались шумно, как кузнечные меха. – Ты Ингу… Ингу мою ты…

А сам смотрел ему не в грудь, не на руки, как надо во время поединка, а в глаза – вспыхнет там что-нибудь? Соврет? Взорвется?