Анатолий Бурак: Чёрные паруса

будешь?

- Нет уж. - Буркнул я, поспешно переведя беседу на другую тему. - А ты

загорела.

Её хрупкое тело за эти дни, в самом деле, успело покрыться ровным золотистым

колером. И, в сочетании с казавшимися ослепительно белыми, почти платиновыми волосами, это создавало убийственный эффект.

Давно известно, что лучший способ поддержать беседу с леди - говорить о ней.

Но, наверное, Лена была какой-то неправильной дочерью Евы. Вернее, девочкой подростком, из которой из неуклюжего утёнка, как мне кажется, никогда не бывшим "гадким", формировалась умопомрачительная девушка. Да-да. В девятнадцать лет, я считал себя взрослым мужчиной, вполне разбирающимся в прелестях противоположного пола. Увы, пока только теоретически... Но, не желая обсуждать животрепещущую для всей остальной прекрасной половины человечества тему, чертовка упорно заостряла внимание на моей персоне.

- Ага, я так и думала! Дрожишь от страха!

- Боюсь. - Покорно согласился я, вызвав, однако непредсказуемую реакцию. И

вместо разочарования на лице малышки отразилось что-то, что принял за уважение. - А ты ничего. - Она кивнула, словно соглашаясь с какими-то, ей одной

ведомыми мыслями. - Все знакомые ребята тут же принялись бы колотить себя пяткой в грудь и оправдываться. Сваливая вину на случайность, проклятое невезение и шут

знает что ещё.

Надо ли говорить, что я не отходил от неё до самого сентября. И, расставаясь

в Ялте, откуда разлетались каждый в свой город, десять раз подряд заручился согласием встретиться в будущем году.

Родители, удивившиеся произошедшей со мной разительной перемене, не стали возражать, когда следующим летом категорически отказался лететь с ними на Кипр.

- Успею ещё. - Энергично отмахнулся я.

Вот уж действительно, успел. И, хотя конкретно на Кипре в последующие годы пришлось побывать лишь однажды, Средиземноморье плотно вошло в мою жизнь. Став судьбой, местом постоянного обитания и много, много чем ещё. Наверное, тёмные, злые и невидимые силы, антропоморфные богини судьбы, воплощающиеся в мыслях простых смертных, всё же существуют. И, как и сказано в преданьях, наряду со сном и смертью, являются чем-то вполне осязаемым и материальным.

Кто из трёх дочерей Богини ночи Никты* (*Согласно другим вариантам мифов, считается, что родителями мойр являлись Зевс и Фемида. Но, по мнению Платона, они были рождены богиней Ананке - "Необходимостю" - вращающей мировое веретено) вмешался в мою судьбу? "Дающая жребий" Лахесис, назначающая путь, по которому предстоит пройти ничтожной букашке, именуемой человеком, ещё до рождения младенца? Или Клото, "прядущая" нити судеб и следящая за нами всю жизнь? А, может, это была "неотвратимая" Атропос, неумолимо приближающая события?

Глава 2

Гостей в пиршественном зале немного, человек тридцать: придворные и, соратники. Управитель дворца с сыновьями, начальник стражи. Угрюмый, с лицом, усеянным шрамами, и седыми висками, выдававшими ветерана, воин - командир гарнизона. Сборщики налогов, распорядитель охоты, главный над каменоломнями. И, конечно же, представители жреческого сословия. Все сидя за столом, ели степенно, пили в меру. Ни возбуждённых выкриков, ни пьяных речей.

Царь, высокий, широкоплечий пятидесятилетний мужчина в белом хитоне и мягких

кожаных сандалиях, с неизменным бронзовым мечём у пояса, находился, как и положено, во главе стола. Зорко наблюдая за теми, с чьей помощью десять лет назад взошёл на вершину власти. За спиной молча, подобно каменным истуканам стоит стража. В полном вооружении, со щитами и копьями. Взгляды - подобны наконечникам стрел, резко контрастирующие с бесстрастными, словно маски лицами.

Могучий человек равнодушно глянул на уставленный яствами стол. Громадные

золотые подносы с говядиной и оленьими окороками. Амфоры с вином, запеченные целиком тушки гусей, уток, журавлей. Горы лепёшек, тарелки с овощами. Жареная и вареная рыба под острым соусом. И - цельные бараньи туши, только что снятые с вертела, источающие изумительный, восхитительный аромат и сочащиеся жиром. Неведомые, малюсенькие птички, которых некоторые ели прямо с костями, телячье рагу и многое, многое другое.

Обильная трапеза с бесконечной чередой кушаний и напитков, широкий, украшенный гобеленами цветами зал, роскошные хитоны придворных, толпы слуг, множество золотых украшений... Всё нагоняло ужасную тоску.

Настала смена блюд. Подали фрукты, виноград, инжир, гранаты, апельсины и финики. И, конечно же, сладкое. Пироги со всяческой начинкой, пирожные с мёдом и орехами. Изобилие сдабривалось добрым десятком сортов вин, специально поданных к окончанию трапезы.