Денис Чекалов - Зомби

– Вы изнасиловали Софи Мерсье?

– Нет, нет, нет, – бормотал он, закрывая лицо ладонью.

Ну конечно же нет, – она сама ему предлагала. Это платьице, такое короткое, а под ним – белые ажурные трусики. Ее запах, свежий, пьянящий, – аромат весны и молодого женского тела. Ее улыбка…

О, как она улыбалась!

Нет, Ренье ее не насиловал.

Если по правде, – так это она сама изнасиловала его. Надругалась, – завлекла, обманула, а потом…

Его передернуло.

– Помощник Игоря Перельмана, известного ученого и сталкера, что трагически погиб в Зоне несколько лет назад!

Ну вот, уныло подумал Ренье. Опять ты, старый еврей. Даже в краткий миг моей славы не можешь оставить меня в покое. Неужто всегда, до конца жизни, я буду для всех только «помощник Перельмана»?

И эта обида, – от горькой несправедливости, – сжала сердце Жака еще сильнее.

– Что скажете, профессор?

Ренье и не слушал, о чем там говорил его оппонент. Впрочем, какая разница? За годы университетской работы, Жак научился нести ученую околесицу, да так ловко, что мог спокойно размышлять о чем-то другом, пока его слова громоздились вокруг Вавилонской башней ученой лекции.

– Науку нельзя остановить, – произнес Ренье, и посмотрел в камеру с легким превосходством, и отеческой мудростью, – как всегда любил взирать на учеников. – И нельзя остановить прогресс.

Он пожал плечами.

– Вспомним луддитов. Те разбивали машины, ткацкие станки, – и наивно надеялись, что смогут остановить время. Это невозможно. Но мы…

Каждый ученый, и каждый лектор должен помнить этот истрепанный, но никогда не лишний оборот.

– …Мы обязаны оставаться людьми. Да, нельзя остановить прогресс и науку. Но наша задача, – следить, чтобы знание служило людям, а не вредило им. Гуманистическая составляющая науки…

– Все это чушь, – резко сказал Патри’к.

Ренье воззрился на него всепрощающе.

Не раз и не два он встречал подобных студентов, – дерзких, чересчур умных. Те были уверены, что знают все ответы, а на самом деле не могли связать и двух слов.

Ренье без труда смог бы одернуть Патрика, но тут вмешалась ведущая.

– Это очень интересно, – застрекотала она маленьким пулеметом. – Расскажите, почему.

Патрик отвечал:

– Вашу так называемую науку никто больше не контролирует. И уже давно. Артефакты расползаются по всему миру, и с каждым годом их становится все больше.

Он начал горячиться.

– Вы не думали, сколько вреда они приносят? Инфекции, радиация, – мы даже не можем представить себе…

– Вот именно, – ответил Ренье. – Вы не можете. Вы не знаете. У вас нет фактов. А я могу с легкостью представить вам все доказательства…

Жестом фокусника, он достал из кармана документы.

Жак всегда тщательно готовился к выступлениям.

– Зона окружена линией безопасности, Рубежом. Ничто не может пройти сквозь него, без ведома ООН и наблюдателей от Всемирной организации здравоохранения.

– Но черный рынок…

– Преступники были всегда, – Ренье развел руками. – Но если один мошенник обманул вкладчиков, – разве это значит, что надо закрыть все биржи? все банки? пустить по миру тысячи, миллионы честных людей, – только потому, что среди них завелся один мошенник?

– Вот!

Патрик шлепнул на стол какие-то фотографии.

Зрители у экранов увидят их во весь экран, но Ренье никак не мог разглядеть, что же за хрень такая.

– Это фотографии с завода в Шэньяне. Там уже построена фабрика, где артефакты пущены в производство!

Он хотел еще что-то сказать, но ведущая оборвала его.

Ей хотелось услышать ответ Ренье.

– Что скажете, профессор?

Тот покровительственно улыбнулся.

– Милая Мари, но это полностью невозможно. Прежде всего потому, что любое копирование артефактов запрещено…

Патрик Деваэр хотел что-то возразить, но Ренье оборвал его.

– Но главное, мы просто не знаем, как это сделать. Сущность артефактов до сих пор остается полной загадкой. Лучшие ученые бьются над этим, но даже не приблизились к разгадке, что такое эти артефакты, не говоря уже о том, чтобы…

Ренье усмехнулся, – подчеркивая всю нелепость такой идеи.

– Копировать их.

– Прошло уже тридцать лет, – бросил Деваэр. – Хватит времени, чтобы во всем разобраться.

– Разве?

Ренье взглянул на него.

– А сколько веков мы пользуемся часами? И разве мы научились путешествовать во времени?

– Но у меня есть снимки…

Жак презрительно отбросил их на стол.

– На них ничего не видно. Там может быть все, что угодно. Фабрика игрушек, к примеру. Откуда они у вас?