Дмитрий Матяш - Выход 493

Их закрыли!

Первым вышел из состояния ступора командир. Он выкрикнул что-то вроде «Уходим!», но тут же какая-то невидимая рука подхватила его и бросила об землю так, что было слышно, как хрустнули ребра. Кто-то хотел помочь и подоспел к его распластанному телу, но и сам взмыл к потолку, а затем громко шлепнулся обо что-то металлическое, возможно о неподвижный состав на платформе. Загромыхали автоматы. В кромешной темноте при свете брызжущего огня не было видно ничего, они расстреливали темноту, но вместе с тем темнота брала их поодиночке, одного за другим, и отбрасывала назад, на платформу. Забирала себе.

Каран со Стаховым выжили только благодаря тому, что сразу же бросились наверх, не тратя времени на обстреливание невидимого врага. Побежали сами, не дожидаясь приказа командира. Они уже успели преодолеть половину расстояния, когда крики и стрельба внизу стихли. Бросив всю снарягу, зажав в руках только оружие, они сломя голову понеслись наверх. Это их и спасло. А также случайно попавшие в дверной проем кости, не позволившие дверям заслона защелкнуться полностью, закрыв молодых вояжеров там навсегда…

И пусть при этом они проявили крайнюю трусость, так и не сделав ни единого выстрела, за что их позже неоднократно потом грызла совесть, но зато выиграли жизнь…

Где-то слева затрещала рация, оборвав в мозге Карана воспроизводимую с точностью до мелких деталей пленку памяти. Раздался искаженный радиоволнами, но все же вполне узнаваемый голос Бешеного.

— Никитич, а где Одинокий-один? Что-то мы с ним связаться не можем, он не у вас там случаем?

И еще до того, как Стахов поднес рацию к щеке и нажал на кнопку связи, Каран понял, что врать комбат не станет. Слишком хорошо он его знал.

— Бешеный, он здесь, — доложил Илья Никитич, стараясь не смотреть в сторону напарника. — Я его позвал.

Рация молчала пару секунд, затем затрещала снова.

— Илья Никитич, берешь грех на себя? — самодовольный голос Тюремщика.

— Беру, — решительно сказал Стахов, оглянувшись на Карана. — Чего уж мелочиться-то? Одним больше, одним меньше.

— Хорошо, — смеясь, сказал Тюремщик. — Я просто хотел предупредить вас, что мы спускаемся на воду. К вашим услугам прогулки на речном трамвайчике, аттракционы и множество других развлечений.

А уже в следующий миг машины замедлили ход и пошли по наклонной.

Впрочем, никакого всплеска не послышалось.

Когда-то здесь была река, настоящая, широкая, полная чистой, живительной воды. Река — жизнь, река — гордость, река — предание, воспетая народными песнями и окутанная древними легендами. Днепр.

Сейчас уже трудно поверить, что этот широченный ров, кривой и ухабистый, был раньше весь до краев заполнен водой, что здесь обитали рыбы ценных пород, водную гладь бороздили пассажирские теплоходы, бурлящими «расческами» возвышались плотины электростанций, а у причалов сияли, озаряя ночь тысячью разноцветных лампочек, плавучие казино и рестораны. Невозможно было и представить, что летом эти корявые берега превращались в место отдыха для тысяч горожан, детей, плескающихся в теплой воде, возводящих дома из песка, визжащих от переполняющей их радости и удовольствия, а на Венецианском острове, ныне больше смахивающем на астероид, наполовину ушедший в дно высохшей реки, когда-то располагался развлекательный комплекс «Гидропарк» со множеством пляжей, аттракционов, ресторанов и лодочных станций. Теперь же ржавеющие остатки каруселей в отблесках света фар выглядели как протянутые к небу кисти рук, обглоданные и иссохшие, просящие о помиловании, о спасении.

Легендарная река давно превратилась в пар, поднялась в атмосферу лишь для того, чтобы выливаться обратно, щедро орошая мертвой водой проклятую земную юдоль и трепыхавшихся в ней в стремлении выжить существ.

— Чего-то затишье подозрительное какое-то. — Бешеный выбросил окурок через приоткрытое боковое окно. — Давно такой ночки не было. Одни собаки.

В еще не выветрившихся клубах дыма, разъедающих глаза, его можно было принять за новый вид мутанта с торчащим остроконечным гребнем для вспарывания животов несчастным жертвам.

— Не каркал бы ты, а? — прищурился Тюремщик. — Вечно тебе не хватает острых ощущений. Кого тебе еще надо-то?

— Ну, хоть бы пару летунов для разнообразия… — Он рассмеялся и хлопнул Тюремщика по спине, зная, как тот до одурения ненавидит шутки подобного рода. Особенно на поверхности.

— Чего ты несешь, балбесина?! — раздосадовано просипел Тюремщик. — Вечно ты должен накликать беду своей болтовней!