Вадим Филоненко - Вадим Филоненко Бедуин

Руки дрожали так сильно, что ствол пистолета ерзал по зубам, издавая неприятный скрежет. Этот звук внезапно привел меня в такое раздражение, что я вытащил ствол изо рта, лишь бы не слышать его. А спустя несколько мгновений уже не помнил о том, что совсем недавно собирался сделать.

— Привал окончен. Надо двигаться дальше, — вслух приказал я себе, тщательно прилаживая драгоценный «Ярыгин» в самодельную петлю, которую смастерил из обрывков комбинезона и привязал к предплечью рядом с ножом.

Внезапно раздались шелестящие шаги, словно кто-то бежал по ковру из сухой опавшей хвои. Я автоматически откатился за ствол лиственницы и выхватил пистолет, всматриваясь в мелькающий среди деревьев силуэт…

Вроде как человек…

Желтое марево искажало зрение, и я никак не мог сфокусировать взгляд…

Неизвестный приближался…

И наконец я увидел его…

— Ты?! Ёшку за поварешку! — завопил я, не помня себя от радости. — Живуч, бродяга!

В разодранном в хлам комбинезоне, без шлема и рюкзака, зато с «Грозой» через плечо, передо мной стоял Потап! Лицо все в ссадинах, нос свернут набок, один глаз заплыл, но руки-ноги целы и внутренних повреждений, опасных для жизни, вроде нет.

— Потап, братишка…

Он посмотрел на меня здоровым глазом, явно не узнавая, и сделал движение, будто собирался развернуться и уйти. Да что это с ним?!

— Потап! Стой! Ты чего, не признал меня? Это же я, Бедуин.

В его лице что-то изменилось.

— Уходить отсюда надо, — безжизненным, скрипучим голосом сказал он. — Вставай. Быстро.

— Не могу, у меня нога…

Потап молча и как-то очень ловко перекинул меня через плечо, будто мешок с картошкой, и резво потрусил вперед.

— Ну, ты и здоровый лось, — буркнул я, повисая вниз головой.

Сколько мы с ним вместе АТРИ топчем, а такой силы я в нем что-то раньше не замечал. Он, конечно, мужик не слабый, но чтобы вот так тащить на себе около восьмидесяти килограммов живого веса!.. Да еще бодрой рысью… Впрочем, сейчас ситуация экстремальная, а в подобных обстоятельствах, говорят, люди способны на такое, о чем в нормальной жизни остается только мечтать.

Негромкий жалобный вой переходил в поскуливание, хватал за душу. На человеческую психику он действовал подобно плачу ребенка — инстинктивно хотелось бежать на помощь, чтобы защитить, накормить, приласкать маленького беззащитного песика.

На самом деле такие звуки издавал один из самых распространенных хищников АТРИ — панцирный пес-мутант. Его голову, спину и бока покрывала не шерсть, а своеобразная природная броня, которая по прочности лишь немногим уступала кевларовому бронежилету.

Впрочем, для опытного человека с автоматом псы-мутанты не представляли серьезной угрозы — бронебойные пули легко пробивали панцирь. Да и простые пробивали, только стрелять требовалось практически в упор или целиться в незащищенные брюхо и глаза. К тому же псы редко собирались в большие стаи, действовали каждый сам по себе, неорганизованно и неслаженно.

Положение менялось, когда собачью свору возглавлял другой хищник — атрийская рысь, или, как ее привыкли называть здесь, секалан. Этот хитрый полуразумный мутант мог подчинять себе панцирных собак телепатически, к тому же был способен собрать целую армию — более сотни четвероногих бойцов. Такая стая моментально становилась величайшей опасностью АТРИ, с которой боялись связываться даже живоглоты и волколаки. Под управлением секалана собачья стая не только истребляла семейки косачей и стада рогачей, но и совершала набеги на поселения вольных бродяг и становища хуги.

Мы с Потапом сидели, прислонившись спинами к покрытому мхом валуну, и слушали заунывную песню панцирного пса.

Вокруг простиралась привычная — без желтизны и ка-излучения — атрийская тайга. И опасности здесь были привычными, хотя от этого не становились менее смертельными. И одна из них — стая псов, которая кружила неподалеку.

К счастью, свора попалась маленькая по меркам АТРИ — десятка полтора панцирных собак, но ими руководил секалан. Он, видно, был совсем молодым, раз не сумел собрать вокруг себя больше бойцов — его гипнотические способности, вероятно, еще не достигли пика. И в то же время звереныш оказался далеко не глупым — медлил, не торопясь отдавать команду к нападению, будучи не до конца уверен в своих силах.