Андрей Вербицкий - Безжалостный край

Шторы за стеклом колыхнулись. Александр понял, что его рассматривают.

— Это я, Сашка Бер! — громко назвался он. — Мне Ник… то есть Эдик, нужен, — поправился он. Ник, старое детское прозвище Эдика, производное от первых букв фамилии, приятно всколыхнуло память о беспечных ребячьих годах.

Шторы разошлись в стороны, пропуская к окну мужской силуэт. Открылась форточка, и в квадратном отверстии показалась рыжая шевелюра, а под ней заспанная, небритая физиономия Эдика. Бер в который раз подивился собственному наблюдению — у всех Эдиков, которых он встречал в своей жизни, были рыжие волосы.

— Привет, Бер! — прохрипел простуженный голос. — Рад, что живой. Не всем так повезло.

— Не поверишь, я тоже рад до безумия! — Александр улыбнулся, получив в ответ такую же улыбку старого приятеля, с которым мало общался по окончании школы. Жизнь, как это часто случается, сама расставляет приоритеты и уводит близких друзей далеко друг от друга.

— Почему так поздно? Добропорядочные люди дома седьмой сон смотрят, — продолжая улыбаться, произнес Эдик.

— Значит, с темными и тайными, я бы даже сказал, черными намерениями прибыл под опухшие очи твои, княже.

— Что за отроки с тобой, боярин? — подыграл Ник.

— Открывай ворота, дай мед-пиво вкусить. Познакомишься заодно.

— Хорошо. Ждите. — Голова исчезла из форточки. Через минуту послышался металлический скрежет вставляемого в замок ключа. Железная дверь в воротах открылась. — Проходите.

Бер, Леха и Николай по очереди вошли во двор, здороваясь с Эдиком за руку.

— Давайте в беседку. Я так мыслю, вы не просто к нам заглянули? — осведомился Эдик, ведя гостей за собой.

— Не просто, — согласился Бер. — Будет лучше, если ты и батю своего пригласишь. Дело сложное, без него никак.

— Прям так серьезно? — Заинтригованный Эдик зажег керосиновую лампу на столе в беседке. — Рассаживайтесь на лавочках, кому где удобно.

Ребята уселись вокруг столика. При свете лампы Александр осмотрелся вокруг и отметил, что Никифоровы живут недурно. Последний раз он заходил к ним довольно давно, и тогда все выглядело иначе. Сейчас двор был выложен тротуарной плиткой, старый, еще советской постройки, дом обложен декоративным кирпичом желтого цвета. Под окнами раскинулись аккуратные клумбы, а подле гаража стоял внедорожник «тойота», даже в темноте было видно — новехонький.

— Давай я сначала представлю своих друзей, — сказал Бер. — Это Алексей и Николай. — Парни повторно пожали Эдику руку. — После катастрофы податься им, стало быть, некуда, вот и живут у нас, можно сказать, почти родичи теперь.

— Можно просто Гвоздь, — произнес Леха.

— И Фикса, — сверкнул золотом во рту Николай.

— Понятно. — Эдик оценивающе посмотрел на «родичей». — Можете звать меня Ником. Так привычнее.

— А дело у нас серьезнее некуда, — продолжал Бер. — Так что давай зови отца.

— Ясно. Сейчас приглашу и по пиву принесу, — кивнул Ник.

— Пиво — это хорошо, — выговорил Леха, откидываясь на деревянную спинку лавочки.

Эдуард вышел из беседки и исчез в глубине дома. Через несколько минут появился снова, неся в руках пять жестяных банок «Балтики».

— Скоро выйдет, — с порога сообщил он. Подойдя, раздал гостям пиво. Послышалось шипение открываемых банок, и гости с наслаждением глотнули хмельного напитка.

— Как твоя бабка и мать? — чтобы заполнить паузу в разговоре, спросил Александр.

— Бабушке повезло, если так можно выразиться, — умерла до известных событий. А то не пережила бы, — с грустью ответил Ник.

— Что так? — некорректно поинтересовался Леха.

— Мама погибла. Стараюсь об этом не думать, но получается плохо. — Лицо Эдика болезненно скривилось, и он сделал большой глоток из банки. — При отце не упоминайте о ней. Даже сочувствия не выражайте, так будет лучше.

— Соболезную. — Бер мысленно возблагодарил Господа за то, что его семью миновала боль утрат.

— Мы тоже, — подавленно выговорил Николай. Тема потери родных и для них была актуальна.

Минут пять сидели молча, потихоньку потягивая пиво. Наконец в кругу света появился Владимир — отец Эдуарда.

— Привет, ребятки, — поздоровался Никифоров-старший. Выглядел он неважно. Даже в полутьме был заметен уставший, словно потухший взгляд и синие мешки под глазами. Он ссутулился и поседел. Говорят, рыжие не седеют — пример Владимира Ивановича показал, что это большое заблуждение.

Отец Эдика был одет в охотничий камуфляж и военного образца берцы. На поясе — кобура с «макаровым», будто не к себе во двор вышел.