Тимур Туров - Пламя Победы

– Да, крайне глупая ситуация. Но ничего теперь не поделаешь, – пробурчал Кирилл Владимирович. – А хоспис, это ведь напротив шестнадцатого? Там открытое место, все хорошо просматривается… – он сделал паузу. – Нет, одного тебя нельзя отпускать, никак нельзя. Дай подумать… Сделаем так. Мы приедем с ребятами чуть раньше и будем тебя ждать у корпуса «шестнадцать-двадцать». Я даже «пятерку» брать не буду, чтоб не светиться, возьму «десятку» зеленую, она не примелькалась. А ты приходишь себе к хоспису, встречаешься с кем там надо, но если заметишь опасность, поднимай правую руку, это будет для нас сигналом.

– Хорошо, так и сделаю.

Здание хосписа было построено несколько лет назад приблизительно в то же время, что и новый роддом. Карим не раз задумывался: то ли это ирония властей, то ли случайное совпадение. Скорее всего, ни то, ни другое – просто типовой проект модернизации. Выглядел хоспис вполне благообразно, на больницу совершенно не походил. Полукруглое, со стеклянными дверями здание – скорее его можно было принять за какую-нибудь контору.

Разве что место – за пределами жилых районов, да рядом постоянно парковались один-два ритуальных автобуса.

Карим подкатил со стороны двадцатого микрорайона, поставил «Мерседес» у входа и вышел из машины. Не заметил поблизости ни других автомобилей, ни людей, ни нелюдей – вообще никого и ничего, зато через дорогу, в тени жилого корпуса «шестнадцать-двадцать» мелькнула зеленая «десятка».

Это несколько успокоило Карима: по крайней мере, свои поблизости.

Заняв наблюдательный пост, Сатин принялся ждать, но как ни вглядывался он в проезжающие мимо машины, как ни старался не дать застать себя врасплох – появление Часовщика все равно пропустил.

«Желтый» вырос рядом с ним неожиданно, как из-под земли.

Это был не Рас-Сел, а другой, незнакомый Часовщик, помоложе, с очень хмурым взглядом.

– Карим Сатин? – спросил он тонким голосом.

– Да.

– Следуйте за мной.

– А куда мы идем?

Часовщик исподлобья взглянул на Карима:

– Тебе нужна информация или нет, серо-коричневый?

Так Карима еще никто не называл.

И хотя обращение «серо-коричневый» отражало суть, напоминая лишь о том, что Сатин – полукровка, оно ему не понравилось.

– Ух… ты, – растягивая слова, ответил Карим. – Ну, допустим, нужна. Но при этом мне хотелось бы еще остаться в живых и по возможности обойтись без травм.

– Не бойся, серо-коричневый. Ты останешься целым и невредимым. Кто-то же должен донести сведения до остальных. Идем.

«Часовщик» повернулся к Кариму спиной – как видно, ничего не опасаясь, и зашагал в сторону поселка Андреевка.

– До кого это «до остальных»? – спросил Сатин на ходу.

– До других «серых», других «коричневых» и до «фиолетовых» с ВДНХ, – терпеливо разъяснил Часовщик. – Остальные сами сообразят.

«Ух ты! Вот, значит, как. На меня возложена просветительская миссия. Ну что ж, я не против», – подумал Сатин.

– Ты ведешь меня к Рас-Селу? – спросил он у Часовщика.

– Ты слишком скор и любопытен, – отозвался «желтый». – Терпение, и все узнаешь. И твои друзья – те, что караулят через дорогу напротив, могут не волноваться. Мы вернем тебя в целости и сохранности.

Часовщик привел его к небольшому стадиону, находившемуся недалеко от школы поселка Андреевка.

Стадион был порядком раскурочен и требовал если не сноса, то, по крайней мере, капитального ремонта. Ничего удивительного в этом не было – Москва осталась через дорогу, в пятнадцатом-шестнадцатом районах Зеленограда. Здесь начиналась область, Солнечногорский район, и отношение властей к благоустройству было другим, да и финансирование – тоже.

Часовщик полез на стадион прямо через полуразвалившуюся ограду.

Карим направился следом и оказался в окружении целой толпы «желтых».

– Ух ты, черт! – вырвалось у Сатина.

– Не бойся, серо-коричневый, – пропищал Часовщик-поводырь. – Мы ничего тебе не сделаем. Считай, что это почетный эскорт. Только сначала тебе нужно завязать глаза. Поверь, так лучше. Нам спокойнее, а тебе и твоим друзьям меньше хлопот. И отдай свой мобильный телефон. Если не хочешь отдавать телефон – отдай аккумулятор. Потом тебе все вернут.

– А если я не соглашусь завязать мне глаза, что тогда? – осторожно поинтересовался Сатин, отдавая мобильник.

– Тогда мы расходимся, и ты просто ничего не узнаешь. Но и никто больше ничего узнать не сможет, – решительно заявил Часовщик-поводырь.