Тимур Туров - Пламя Победы

Такого облака, как было у альвов на ВДНХ, Карим не увидел. На мгновение над источником появилась тончайшая пленка в виде купола, но тут же лопнула, не все успели ее заметить. А вот открывшееся заклинание увидели абсолютно все, одновременно – точно такая же, как в парке ВВЦ на источнике в фонтане «Дружба народов», решетка из светящихся лучей.

– Итак, почтенные, – тяжело отдуваясь, сказала мать клана. – Заклинание есть, мы все его отлично видим, и, по имеющимся у нас данным, наложено оно, предположительно, гр-хч-сг-от…

– Прошу прощения, уважаемые, – вмешался Наблюдатель, принимавший участие в ритуале. – Ответственно заявляем: это заклинание совершенно точно наложено гр-хч-сг-от. Почерк желтой сферы.

Мать клана выглядела слегка удивленной.

– Вы ручаетесь, почтенный?

– Да. Позвольте не разглашать наши профессиональные секреты, но гарантии мы готовы дать: здесь поработали Часовщики.

– В таком случае, чего же мы ждем? – вмешался Кирилл Владимирович. – Надо срочно притащить сюда кого-нибудь из Часовщиков! Кто из вождей обитает поближе? Схватить за шкирку и сюда!

– Увы, – бесстрастно заявил тот же Наблюдатель. – Скорее всего, мы опоздали. Сегодня с утра нам, ордену Изумрудных Крыльев, не удалось обнаружить ни одного обладающего властью или магической силой Часовщика в местах их обычного пребывания. Жилища брошены.

– Ух ты. Вот так новость! – пробормотал Карим.

– Так чего же вы молчали, почтенные? – нахмурилась мать клана.

– Не было необходимости поднимать панику раньше времени, – парировал Наблюдатель. – В том, что на колодцах лежит заклинание, вы все, уважаемые, убедились только сейчас. Знакомить магов города с результатами наших исследований раньше этого срока не имело смысла: наши обвинения выглядели бы голословными и, скорее, казались бы попыткой оклеветать гр-хч-сг-от.

– Вот так завернул, – пробормотал Илья.

– Наблюдатель же, чему удивляться. Все у него логично и своевременно, не в ущерб себе, – в тон ему отозвался Карим.

– И все же мы попытаемся отыскать хоть кого-нибудь… – заявила мать клана.

Теодоракес пришел на службу раньше обычного, проработал до вечера в каком-то лихорадочном возбуждении, то и дело вздрагивая от накатывавшего волнами тревожного предчувствия, и ближе к вечеру совершенно выбился из сил.

Не успел он подняться из-за стола, чтоб ехать домой, как вошла Вероника.

– Шеф, вас префект вызывает.

Теодоракес вздрогнул. Префект никогда не вызывал его через секретаршу – всегда приглашал лично. Поднявшись, он, полный самых мрачных предположений, направился в кабинет начальника.

Префект сидел за столом, протирая очки пылеотталкивающей салфеткой.

Когда заместитель вошел, он водрузил очки на нос и пристально уставился на него.

– Садитесь…

Префект был далек от мира за Пеленой и понятия не имел, с кем ему приходится работать.

– К сожалению, вынужден признать, что наш с вами тандем не сложился, – начал он. – В округе слишком много недовольных, это показал недавний митинг. Не надо было вообще устраивать его, я ведь вас предупреждал. Ваша инициатива до добра не довела.

Теодоракес опешил: идея с митингом принадлежала вовсе не ему, а самому префекту.

Как ловко он все перекроил!

– Кроме того, до меня дошли слухи о не очень хорошем судебном слушании дела конструкторского бюро «Горизонт». Рейдерство это, знаете ли, совершенно нам ни к чему. Тень брошена на всю администрацию округа.

– Но… я могу объяснить. Все не так!

Теодоракес никак не ожидал, что префект соберет в кучу все его грехи.

– Это не важно. Не важно. В последнее время в городе стало неспокойно. Думаю, что вы не справляетесь с теми задачами, которые были возложены на вас вместе с вашей высокой должностью.

Теодоракес не находил слов для ответа. Как? Почему? Почему именно сейчас, что случилось, кто нажаловался на него? Он терялся в догадках.

– Я бы рекомендовал вам оставить пост. Подумайте над этим. Хорошо?

– Ладно, – буркнул глава зеленоградских Акалонов и на ватных ногах вышел из кабинета.

Рас-Сел заглянул к себе в Кутузово буквально на минуту.

Он давно понял, что дело с источниками близится к финалу, и был готов к тому, что рано или поздно за ним придут.

Рюкзак, приготовленный на случай внезапного бегства, лежал всегда на виду, дела были доделаны, связи оборваны. Можно было дать деру раньше, не дожидаясь развязки, – все, что мог, он уже сделал, остальное зависело от других участников затеянного им представления. Но Рас-Селу очень хотелось досмотреть его если не до конца, то хотя бы до того момента, пока он жив.