Виконтов Викторович - Рейд обреченных

- А как это? - после недолгого размышления спросил До'ош. На Хорра Лэйт'тэ он не часто встречался с слугинями Зала Страсти, хоть и видел их почти каждый день во время служб в Храме, и теперь с трудом искал нужные слова. - Быть слугиней?

Леа молчала так долго, что он решил, что она не будет отвечать.

- Тяжело. Ты опустошаешь себя, раскрываешься навстречу другим, еще не зная, что они несут с собой. Ты принимаешь в себя их страхи, сомнения, невзгоды, освобождаешь их от духовного и физического напряжения. Ты подставляешь плечо под этот груз, помогаешь им выпрямиться - и идти дальше твердой поступью. И твоя награда - видеть их счастье, их покой, вернувшуюся уверенность в себе; и твой удел - стоять на вершине самой высокой горы, когда вокруг бушует самая страшная буря, принимая ее силу и ярость на себя, и быть готовой, если нужно, шагнуть вниз.

До'ош осторожно перевернулся и поймал ее руки, заставляя остановиться. Слабого света звезд едва хватало, чтобы разглядеть ее в чернильной тьме полуразрушенного купола - помогало адаптировавшееся зрение.

- Ты повторяешь чужие слова, Леа, - с укором заметил он.

- А если у меня нет других слов? - резко спросила она. - Если я нахожу только их? Если все, что я чувствую, идет от сердца, а разум теряется в бесплодных попытках описать это? Нельзя объяснить призвание, До'ош, иначе это не призвание; нельзя описать словами любовь, иначе это никакая не любовь!

До'ош как-то по-новому взглянул на девушку и немного невпопад сказал:

- Знаешь, завтра будет очень плохо, Леа. Плохо всем!

- Знаю, - просто ответила она. - Но это будет завтра.

Мгновения беззвучными ночными птицами летели над ними. До'ош лежал на спине, смотря в россыпи звезд над ними, часть которых закрывал переливающийся оттенками алого силуэт девушки; Леа же мягко гладила его грудь и плечи. Это уже не был массаж, а простые прикосновения рук, которые не давали прокрасться мрачным мыслям, страху и сомнениям. Теплые, понемногу кажущиеся чуть ли не раскаленными потоки катились по телу, и это было невыразимо прекрасно.

- А как зовут твою Спутницу? - из темноты послышался голос Леа. До'ош вздрогнул, удивленный не столько вопросом, сколько мимолетным уколом сожаления.

- Никак, - вообще-то в Империи редко задавали такие вопросы, но у служителей Домов Покоя были свои привилегии. - У меня нет Спутницы.

- Почему?

- Меня призвал Круг, - послал во тьму ментальный эквивалент сдвинутых плеч До'ош. - И потом, обязанности в Храме, забота о больных - это слишком большое бремя ответственности, чтобы я мог пренебречь им.

- Значит, мы в чем-то похожи! Они шли к тебе со своими бедами, трудностями, вопросами. И ты принимал их, помогал, указывал, по мере своих сил, верное направление… Их благодарность - лучшая награда, наравне с сознанием правильности твоего пути и удовольствием от выполненного дела. Или ты можешь подобрать другие слова?

- Мы делаем то, что должны, - каждое слово Леа задевало какие-то скрытые струнки в душе До'оша, будя тихую радость, что рядом есть кто-то, кто понимает тебя даже лучше, чем ты сам. - Наверное, лучше не скажешь.

- Наверное… - эхом откликнулась девушка. - Но тяжело всегда быть одному, нести в одиночестве беды и тревоги, с которыми приходят к тебе?

- Я привык, Леа, - теперь уже пожал плечами по настоящему До'ош. - Ко всему можно привыкнуть…

Девушка внезапно наклонилась почти вплотную к нему, так что ее горячее дыхание овеяло лицо килрача.

- К этому нельзя привыкать! - выдохнула она. - Никогда!

Теплые, нежные губы коснулись губ До'оша… и мир замер. Замерла Вселенная, замер ветер, замерли звезды. Все застыло, окаменело, кроме соприкоснувшихся губ и яростных ударов двух сердец. Исчезли преграды плоти, барьеры разума - лишь две чистых, свободных души пылающими мотыльками рванулись навстречу друг другу, оставляя позади огненный шлейф. Не нужно было слов, не нужно было чувств - ничего не было нужно, кроме этого безумного полета, короткого, как вздох, и долгого, как вечность. Обжигающее пламя встретило равное себе, и вместе они сливались в исполинский гудящий костер.

Вскрикнула Леа, в исступлении откидываясь назад; рывком поднявшийся за ней До'ош даже не почувствовал вонзившихся клыков боли в бок. Спираль страсти охватила их и понесла за собой, отметая все лишнее, все мешающее, отгораживая их непроницаемым шатром от остального мира. Как умирающий от жажды в пустыне, они потянулись друг к другу; как рвущий цепи зверь, они сбросили путы привычного с детства контроля, открываясь друг другу без остатка.