Дмитрий Казаков - Идеальное отражение

Именно ради них на Мангуста периодически устраивали охоту.

Заканчивалась она для охотников в лучшем случае ничем, в худшем — плачевно, а Геннадий Хомяков продолжал жить и здравствовать. Сталкиваться мне с ним до сих пор не приходилось, поскольку в дурацких экспедициях «за стекляшками» я участия не принимал.

С самого детства знал, что жадность — это плохо.

— Тогда не смею тебе препятствовать, — сказал я. — Только скажи, чего сверху видно?

Если Мангуст расскажет, что углядел с крыши, мне туда тащиться не придётся, и я сэкономлю немного времени.

— На юге, за Берзарина, какое-то шевеление, вроде как отряд ботов шурует, — сообщил он. — С остальных сторон всё тихо, хотя около «Щукинской», когда я там проходил, носороги резвились. Гоняли раптора трёхколёсного, даже на меня внимания не обратили.

Да, для этих чугунков нет лучшего развлечения, чем охота на бывшую легковушку.

— Спасибо за информацию, — кивнул я. — Удачи тебе, яхонтовый ты наш, гляди под ноги.

— И тебе того же. — Алмазный Мангуст ухмыльнулся и помчался по руинам в сторону центрального вихря локации.

Я поглядел ему вслед и принялся карабкаться по склону кратера.

Легенды — легендами, а у меня свои дела есть.

Из громадной воронки, на дно которой институт Курчатова опустился после Катастрофы, я выбрался как раз вовремя. Едва перевалил через край, как импланты сообщили, что с противоположной стороны, с улицы Расплетина, в кратер вступили шесть человек.

Похоже, те самые «придурки», что затеяли охоту на Мангуста.

Меня они не заметили, прямиком направились к точке перехода, или решили не связываться, определив, что я — не тот, кто им нужен. Я по этому поводу вовсе не расстроился — мне со всякими доходягами сражаться некогда, у меня есть цель, и я к ней, как говорится, иду…

До Тушинского лагеря от тамбура можно добраться несколькими путями.

Первый — по Волоколамскому шоссе, которое более-менее сохранилось во всех передрягах. Так и осталось полосой ровного асфальта в окружении сплошных развалин. По ней идти легче всего, но и риск максимален — тут любят «пастись» крупные биомехи, вроде бронезавров и носорогов.

Второй — огородами, то бишь улицами добраться до моста через канал имени Москвы, перейти его и там дать небольшого крюка — это сложнее и дольше, но зато и возможностей для манёвра больше.

Третий — через туннель подземки, и это только на тот случай, если два первых пути окажутся перекрытыми.

Московское метро после Катастрофы стало местом более опасным, чем могли представить некоторые не очень умные писатели начала двадцать первого века. Там появились разные твари, вроде Сцепщика, способные проглотить целый отряд сталкеров, завелись хитрые подземные скорги и прочая муть.

Но всё же бывают ситуации, когда лучше оказаться внизу, во тьме, среди всяческих опасностей и блуждающих ловушек, чем наверху, в кишащих сталкерами и чугунками развалинах.

Но сегодня никаких особенных обстоятельств не было, разве что я спешил, и поэтому выбрал кратчайший путь — по Волоколамскому шоссе. Без каких-либо проблем добрался до бывшего парка Покровско-Стрешнево, территория которого ныне поросла автонами.

И вот тут я наткнулся на первое препятствие — полосу «Чёртовой топи» поперёк улицы.

— Ага, как же, сейчас и шагну, — сказал я, разглядывая ловушку, обнаруженную только благодаря тепловизорам.

Если вступить на этот ничем вроде бы не примечательный кусочек асфальта, провалишься сразу сантиметров на двадцать. А провалившись, можешь смело прощаться с собственными конечностями и выбирать модель протезов попрактичнее. Существует один способ выбраться из «Чёртовой топи» — ампутация.

Но едва я двинулся к зарослям автонов, думая попросту прорубиться сквозь них, как металлорастения угрожающе зашумели. Ветви задрожали, и между стволами заструился голубоватый туман. Пряди его, извиваясь и подёргиваясь, двинулись в мою сторону.

Я не горел желанием на собственной шкуре проверять, что это ещё за хрень такая.

Есть ещё другая обочина, где громоздятся обломки, покрытые сантиметровым слоем сажи.

— Умный в гору не пойдёт, — пробурчал я, карабкаясь по ним. — Умный гору обойдёт.

И в следующий момент стало ясно, что если кто тут и умный, то никак не я. Черные развалины под ногами поехали, зарокотали, открылась яма, в которой заклацали похожие на тёрки челюсти. Какая-то металлическая дрянь, вроде муравьиного льва, устроила тут засаду!