Андрей Валерьев - Форпост. Найди и убей

— И в итоге у меня фонарь, и я снова писаю кровью, — увидав непонимающий взгляд Маляренко, она добавила: — Когда по вашему приказу меня… «объезжали» — полтора месяца ссала красным. Ребенка мне выбил.

Иван сначала остолбенел, а затем молча схватился за голову.

— Он не знает об этом. Срок совсем небольшим был. Может, оно и к лучшему — кому я тут нужна?

Мария встряхнулась и снова превратилась в ледяную королеву.

— А насчет того, любит ли тебя Алина сейчас… не знаю, не знаю. Ха! Два раза ха. Ты же, Ваня, — просто старый!

И бывшая секретарша, изящно покачивая бедрами, удалилась.

«Оть, суууука!» — подумал Ваня с восхищением.

Долгий, суетный день подходил к концу. Володя в глубокой задумчивости, не торопясь, переворачивал палочки шашлыка. Аромат, раздающийся вокруг, заставлял страшно нервничать Бима, опасавшегося, что ему может не хватить такой вкуснятины. Романов шикнул на пса и повернулся к мангалу. Мангал был хорош. Пусть маленький, пусть самодельный, но как сложен-то! Маляренко постарался на славу. Запах готовящегося на огне мяса настраивал на благодушный лад.

— Э-эх, а жизнь-то налаживается.

Впрочем, вздох у Вовы вышел совсем невеселым. Эту бодягу с Алиной пора было заканчивать. Конечно, она женщина опытная и умелая. Маша, при всех ее внешних достоинствах, в постели по сравнению с Алькой — просто бревно. Но все равно — надо заканчивать. Иван далеко не дурак, а связываться с ним, если догадается, — себе дороже.

«Ну, допустим, валю я его. Так эта сучонка его же на самом-то деле любит! Или нет? Хрен ее поймешь. А если она меня следующей ночью — того… Да и Машка меня ненавидит. Куда ни кинь — всюду клин. Ладно. Решено. Завязываю с Алиной и постараюсь помириться с Машей. Да и Иван мне нужен. Нужен. Очень нужен».

Романов глухо матюкнулся, сжал челюсти и, уставившись в одну точку, усиленно замахал пучком веток над шашлыком.

— Ах! Вкуснотищща! — Иван, боясь обжечься, не откусывал мясо прямо с шампура, а аккуратно срезал кусочки громадным дедовым тесаком и отправлял их себе в рот.

— Осторожней, дурак! Язык обрежешь! — Алина обеспокоенно смотрела на мужа, но тот только блаженно щурился и усиленно жевал нежное мясо.

— Винца бы, соусу — и все! Жизнь — удалась! — Настроение Вани было по-настоящему хорошим. Черт-те знает почему — никаких мыслей насчет того, как быть дальше, у него не было вообще. Только приятная звенящая пустота и легкий ветер в голове.

— Как самочу, Вань? — Романов тоже терзал шашлык. — Сходим завтра?.. — Он подмигнул и показал шампуром на степь. — А то я без тебя как-то не решался.

Ваня согласно гукнул и отправил в рот очередной кусок.

— Дауай! — Мясо было очень горючим.

Алина, глядя на мужа, счастливо рассмеялась. Выпучив глаза и усиленно вентилируя рот холодным воздухом, тот попытался улыбнуться в ответ.

Когда в обед Алина и Владимир вернулись с «ремонта», то очень удивились, застав Ивана бодрствующим. Иван, снова натянувший маску веселого простачка, вскочил и, схватив жену за руку, потянул ее к палатке, жарко нашептывая на ушко всякие глупости. Задорный блеск в глазах Алины разом померк и сменился растерянностью, а румянец — бледностью. Иван сделал вид, что не заметил, как посерело загорелое лицо жены. Тогда, придумав какую-то околесицу, она впервые за все время их знакомства отказала ему в близости. Алина до сих пор не верила в то, что смогла вывернуться. Ноги ее все еще дрожали, и она нервно смеялась, глядя, как, обжигаясь, ест шашлык ее Ванечка. Всякий раз при мысли о том, что могла так глупо все разрушить, Алину охватывал ужас. Живот начинал болеть, а колени — трястись. Мысль зачать ребенка с помощью Володи казалась ей самой идиотской в ее никчемной жизни! Что за дура! Дура! Дура! Никогда больше! С этим Романовым сегодня же все закончится! Все! Уфффф…

Маляренко привстал из-за стола:

— Вовка, там еще палочка есть?

Шашлычник довольно усмехнулся и отправился за новой порцией вкусняшек.

— Держи, — Романов протянул Ивану шашлык.

— О! Спасибо, дорогой! — Иван на секунду придержал шампур с рукой Романова и, не глядя ему в лицо, совершенно спокойно и даже как-то буднично воткнул ему в живот громадный тесак Иваныча.

Мария никогда не задумывалась над смыслом выражения «орать как резаный». Как выяснилось — понимать это надо было буквально. После тридцатисекундной немой сцены, когда Романов рассматривал торчащий из живота нож, заорали все. Даже Иван. Сам же зарезанный, увидав свои вывалившиеся кишки, завизжал так, что чуть перепонки не лопнули. Иван зажал уши и выдал весь свежесъеденный шашлык назад.