Артем Мичурин - Еда и патроны

Припомнив эту историю, я невольно оглянулся — чем чёрт не шутит? — и, запрыгнув в седло, пустил заметно нервничающего Востока рысью.

Когда до Петушков по моим расчётам оставалось километров десять-двенадцать, лес снова начал меняться. Древние великаны со стволами в три охвата толщиной постепенно уступили место не столь внушительным собратьям, а те, в свою очередь, редея и мельчая, сменились сухостоем. В сыром холодном воздухе повисла болотная вонь.

Чёрт побери! А на карте никаких штрихов. Впрочем, что можно требовать от выцветшего куска бумаги полувековой давности?

Не люблю болота. Никогда не знаешь, куда приведёт тебя следующий шаг. Случись тут бой, и всё будет решать не опыт и выучка, а банальное преимущество в плотности огня. Здесь не поманеврируешь. Останется только упасть брюхом в жижу и стрелять, надеясь, что ублюдки закончатся раньше, чем патроны в твоих магазинах.

Восток шлёпал копытами по раскисшей тропе и нервно сопел, водя головой из стороны в сторону. Да, местечко и впрямь неуютное. От леса мало что осталось: тощие чёрные гнилушки, замшелый валежник, да топь кругом. Ещё и погода в конец испортилась. Небо заволокло, и стал накрапывать дождь. Впереди, за серой пеленой едва проглядывали силуэты домов, а от группы Ткача остались лишь следы на чёрной дорожной грязи, стремительно тающие под холодными каплями.

— Пру-у! — Восток аж на задние ноги присел, так сильно я натянул уздечку. — Что за чёрт?

Мы были не одни. Готов поклясться — я слышал шаги за спиной. Кто-то пробежал там. Но сейчас… Только рябь на воде.

Пистолет сам лёг в руку.

Опять! Рывком поворачиваю коня влево. И снова ничего, лишь подёрнутая ряской вода колышется среди кочек. Спокойно. Без паники. Просто жаба проскакала. Здоровенная — мать её — жаба. А кто же ещё?

Сидевшие на мёртвой берёзе вездесущие вороны сорвались с веток и улетели, не проронив ни звука.

— Вперёд.

Главное — не сходить с тропы. Ни при каких обстоятельствах не сходить с чёртовой тропы.

Дождь усилился. Порывы ветра подхватывали его потоки и бросали в лицо. Капюшон пришлось снять, он мешал обзору. Проклятая боязнь воды. Ненавижу её. Ненавижу себя за эту слабость. Ладони вспотели. Горло пересохло. Один неверный шаг, и трясина с жадным чавканьем засосёт в свою утробу. Только бы Восток не понёс, только бы…

Едва я отцепил привязанный к седлу вещмешок, как позади снова раздались быстрые шлёпающие по грязи шаги, и что-то с силой ударило коня по крупу.

Восток дёрнулся влево, заржал и галопом бросился, куда глаза глядят. А глаза у него, как назло, глядели прямиком в болотную жижу. Ломая валежник, конь по брюхо запоролся в топь, прежде чем я успел швырнуть сидор на тропу и сам, взобравшись ногами на седло, прыгнул в направлении противоположном выбранному обезумевшей скотиной.

Заставь повторить такое на суше — ни за что не осилю. А в болоте — поди ж ты — акробат херов. До тропки, правда, не долетел, шмякнулся всем прикладом в воду, но уже неглубокую. А может только показалось, что неглубокую. Вылетел-то я оттуда будто из кипятка, времени мерить не было. АПБ в руке, «калаш» на шее, чудом не потерял. А вокруг снова никого, только Восток хрипит, увязнув. На бурой ряске красные разводы. То ли о валежник поранился, то ли приложила его «жаба» как следует. Да что ж за чертовщина? Нет, так не годится. Это я охотник. Я загоняю дичь. И в её шкуру ты меня не упрячешь.

— Выходи, тварь. Пора за конину рассчитаться.

Тишина.

— Поиграть вздумал, засранец? Ладно, поиграем.

Давно не испытывал этого чувства, когда холодок бежит по спине, а потроха сжимаются в предчувствии неизбежного. Прямо как в детстве.

Рыщущий по болоту ствол АПБ задрался вверх, выпустив короткую очередь под чуть шевельнувшуюся корягу, туда, где ряска лежала не столь плотным слоем. На чёрной воде взвились несколько фонтанчиков, а вслед за ними тухлая болотная жижа буквально взорвалась. Из-под коряги выскочило нечто белёсое, и, взметая облака брызг, кинулось в мою сторону.

Ухватив левой рукой АПБ за глушитель, я вдавил спусковой крючок. Пистолет за секунду сожрал оставшиеся в магазине «маслята» и разинул дымящуюся пасть патронника.

Белёсая тварь, получив пригоршню свинца, споткнулась и упала на четвереньки в трёх шагах от меня.