Владимир Торчилин - Институт

- Да чем это вам мои пробирки не подходят? Видно же, что они совершенно чистые! Вы бы лучше не пустяками голову себе и людям забивали, а над биологическими механизмами подумали, если вы действительно специалист!

- Нет, пробирки мне ваши совершенно подходят. Я просто стараюсь исключить возможность ошибки. Ведь цветная реакция, которую вы используете, отличается исключительной чувствительностью. Я сам ее часто использую. Даже очень малое различие в количестве субстрата трансформируется в весьма значительную разницу в интенсивности окраски. А значит можно себе представить такую ситуацию – вот моете вы пробирки после каждого эксперимента, берете их в руку, допустим, штук по восемь-десять – они ведь узенькие, ополаскиваете и расставляете обратно в штатив. Но именно из-за того, как вы их держите, в те, что ближе к ладони, просто воды меньше попадает, так что в них, в конце помывки немного субстрата от предыдущего эксперимента может оставаться...

В этот момент Игорь был совершенно уверен, что по крошечному кристаллику субстрата – глазом не заметишь, а для последующей окраски хватит с избытком! – изобретательный Горшков заранее добавлял именно в пробирки, которым представляло расположиться в заветном якобы секторе, потому и ставил их в точно означенные места, чтобы не ошибиться при повторах, так что игорева идея о случайном размещении пробирок и, пуще того, об использовании пробирок, кем-то другим предварительно помытых и почищенных, была для всей его махинации смерти подобна!

-...а ставите вы их все время на одни и те же места. Так что в следующий раз именно такие недомытые пробирки снова окажутся в стаканчиках за теми же номерами и дадут усиленную окраску. Именно это и называется систематической ошибкой и именно ее беспорядочным расположением пробирок и можно исключить. А еще лучше каждый раз новые стерильные пробирки доставать прямо из упаковок и в них и работать. Тогда такую возможность можно будет считать исключенной. Это я так – навскидку. Таких ситуаций можно еще не одну придумать, и по поводу каждой надо будет сообразить, какими изменениями в постановке опыта ее можно устранить. Так мы, в конце концов, доберемся до “чистого” эксперимента, к которому никаких технических вопросов уже не будет. Во тогда начнем всерьез думать над биологической природой открытого вами явления и его потенциальном значении и применении. Согласны?

Согласны, похоже, были все остальные, а вот открывателю лучей смерти такое согласие никак не подходило. Поэтому инсинуации Игоря, к которым согласным ропотом начали присоединяться и присутствующие эксперты, Горшков демонстративно проигнорировал и обратился непосредственно к Нивинскому:

- Александр Борисович, - трагически возопил он дурным голосом – а мне теперь у вас (по-видимому, имелся в виду КГБ) вообще доверяют? А то комиссии какие-то, всякие Фомы неверующие с дурацкими замечаниями по поводу каких-то стекляшек, еще черт знает что.... И все это вместо того, чтобы необходимые средства выделить и работу развернуть? Сколько мне еще придется клоуна из себя изображать перед толпой тех самых личностей, что ходу моим открытиям не дают! Это же просто унизительно, в конце концов! Я просто отказываюсь новые демонстрации устраивать! На каждый чих не наздороваешься! Хватит с вас повторений! Сколько можно жилы мотать! И на вас чины повыше найдутся!

По этой смеси жалоб и угроз Игорь понял, что он вышел на верный след. Поняли это и некоторые из присутствующих, кто стоял поближе именно к биохимическим экспериментам.

- Ну а почему бы, собственно, и не повторить? – поинтересовался у Горшкова и Нивинского знакомый Игорю биохимик из Университета – Повторение эксперимента, особенно дающего такой уникальный результат, в науке дело совершенно обыкновенное. И повторять надо именно в такой постановке, как Игорь Моисеевич говорил. Чтобы избежать малейшей возможности ошибки. Прямо сейчас давайте и повторим. Раз уж начали кошек губить, давайте еще одной пожертвуем ради истины. Запасная кошка найдется?

Остальной народ поддерживающе заурчал.

Однако, даже если запасная кошка и была, повторять опыт в игоревой постановке Горшков явно не хотел. Конечно – хрен бы у него тогда где надо зазеленело! И выход из положения избрал самый нетривиальный. Развернувшись к Нивинскому, он строго и даже несколько обличающе заговорил:

- Вот что, Александр Борисович! Никаких больше повторов сегодня не будет. И вообще больше никаких повторов не будет, пока в аудиторию будут затесываться люди, которым на обороноспособность страны наплевать, а главное – надо всем издеваться и всюду сомнения и недоверие сеять. Знаем мы откуда таких типов к нам насосало! И вообще - поскольку мы имеем дело дело с явлениями явно биологическими и психогенными, то я не могу даже представить себе, как то отрицательно поле, которое эти люди вокруг себя распространяют, может сказаться на результатах эксперимента. Если уж вам так невмоготу еще раз уже виденное посмотреть, то позаботьтесь о том, чтобы в качестве ваших так называемых экспертов присутствовали люди, которым, во-первых, страна не безразлична, а во-вторых, которые новому открыты и будут стараться его понять и объяснить, а не ловить дурацких блох лишь бы вызвать у остальных сомнения. Вот такая моя твердая позиция.