Артем Каменистый - Девятый

Арисат, подняв забрало, проводит короткий инструктаж:

— Кони погань носить не любят да и устали очень. Так что двигаться они быстро не смогут и разворачиваться тоже. Не подставляйтесь под копье — встречно их не бейте, иначе смерть: они быстрее. Обходим с двух сторон и начинаем, сходясь, в хвост лупить. На две стороны они успевать не будут. Сбиваем на землю и топчем конями, или топорами сверху. Или епископу оставляем — он лучших топорщиков сейчас собирает. Если кого собьют, то в сторону отползайте, а то свои затопчут. Давайте, ребятки, пора! Сэр Дан! Скажите что-нибудь хорошее, как стражи говорят! На своем секретном языке! Говорят, помогает!

Латынь? Ну уж нет — итальянцы здесь неуместны. С удовольствием вспоминаю родной:

— Ребята, не жадничайте там! Хоть одного мне оставьте!

Никто не уточняет, что я такое произнес, — уверены, что хорошее и пафосное. В принципе так и есть.

Лязгают опускающиеся забрала, кони трогаются с места. Два десятка всадников — без знамен, без ярких гербов: простые вояки, повидавшие многое и при всем своем знании не обратившиеся наутек при виде перерожденных. Понимают, что шансов против такого противника мало, но идут как один — четко, без видимого страха.

Вот теперь даже такой скептик, как я, видит: бакайцы — это действительно ВОИНЫ. Без бравады дешевой, без предательского дрожания рук — просто делают то, что должны делать, и ничего лишнего.

Надеюсь, они действительно знают, что делают, — у меня вот сомнения большие. Даже если эти твари вполовину хуже Йены, все равно это слишком много для нас, простых смертных.

Дружинники разгоняются медленно, как бы лениво, но уже на половине дистанции скорость вырастает до такой, что в ушах ветер посвистывает. Перерожденные наконец начинают действовать — пришпоривают коней, подавая нам навстречу.

Интересно, почему их так мало? Я думал, в замке Мальрок их целая орда, а приперлась лишь кучка. Или лошадей на всех не хватило? С ними, как я догадываюсь, у погани какие-то проблемы со взаимопониманием. При налетах лошадей убивают жестоко — нелюбовь у них. Те, наверное, платят такой же взаимностью. Не исключено, что передо мной все всадники здешнего темного воинства — остальным просто не на чем скакать.

Сшибка. Дружинники, почти дотронувшись до наконечников вражеских копий, ловко расходятся в стороны, избегая встречного удара. Я послушно заворачиваю влево. Перерожденные не успевают — хоть разбега и не набрали, но успеваю увидеть, как измотаны их лошади: пена на губах, мокрая шкура, дрожащие ноги. И на шпоры почти не обращают внимания.

Бакайцы, безнаказанно обойдя противника с двух сторон, тут же смыкаются, ударяя по арьергарду. Сшиблись по-настоящему: град ударов по броне и щитам, один перерожденный насажен сразу на два копья — ухитрился развернуться, но все же поймал подарки в спину; двое просто выбиты из седел… как и парочка наших.

Нормально — мы даже готовы размениваться один на один, а вот им это невыгодно.

Наши не встают, а вот твари ворочаются, поднимаются. Направляю коня на одного, злорадно ухмыляюсь, когда подкованные копыта бьют по броне. Конь не просто проскакал: боевое животное припечатало гадину на совесть — профессионально поставленным ударом.

За спиной опять грохот сшибки. Оборачиваюсь — за какие-то мгновения битва превратилась в бардак. Половина нашего отряда все еще удерживает строй, но половина безнадежно перемешалась с врагами. Мельтешат копья и топоры, звенят мечи — пошла серьезная драка. И падают наши… падают… Эх, зря — нельзя было замедляться, на их условия соглашаться… увлеклись ребята… Скорость — наш козырь… упускаем его…

Арисат, не сдавайся, держи темп! Даже половина бакайской дружины — это все еще сила!

Навстречу мчится проблема — низкорослый всадник. Чужой. Копье опущенное точкой смотрится — в голову целит. Щитом умело прикрывается, голову опустил — брусок железа неуязвимый. У меня копья нет. И даже меча кавалерийского нет — мой коротковат да и легок для такого боя.

Все как на классическом турнире — пара всадников, несущихся друг на друга. Только копья здесь неспортивные, да и одно на двоих всего. Но все равно дух рыцарства место имеет. Но только с одной стороны — я ведь ни разу не рыцарь и на звание это даже не претендую. Так, плебей простой, не отягощенный грузом благородства. Поднимаю арбалет, спокойно прицеливаюсь, придавливаю спуск, выпускаю бронебойный болт.

В коня.

С точки зрения рыцаря — величайшее во вселенной бесчестье. Даже изнасилование беременной старухи и рядом не стоит с моим деянием. По гнусности.