Артем Каменистый - Девятый

Замерли — стоим молча. Приятно видеть, что в шоке не только я. Хотя чего тут приятного — я-то как раз ожидал всякого, а эти люди собирались попить вина и перекусить. Облом получился эффектный…

Арисат шагнул вперед, к туловищу, присел. Сверкнул нож, лезвие с натугой погрузилось в подрагивающую плоть. В разрез полезла рука — от этой омерзительной картины к горлу вновь подступил комок.

Воин поднимается, поворачивается ко мне, протягивает руку. На раскрытой ладони — комок из фигурно закрученной проволоки, облепленный слизью, кровью и какими-то тонкими корешками.

— Черное сердце, — срывающимся голосом произносит Арисат.

— Господи, да я чуть в штаны не наделал! — охнул Цезер.

— А я наделал… — без стыда произносит ополченец, баюкающий подрезанную руку.

Покосился на уже затихшего его коллегу — этот затих навсегда.

— Как вы догадались? — Опять Арисат.

Не уточняю, что он имел в виду, и так понятно.

— Попугай… На нее шипел попугай…

— Да вроде не сильно и шипел — на меня, бывает, сильнее шипит, — удивляется Арисат и поспешно, чуть испуганно, добавляет: — Но я не опоганенный ведь! Просто не нравлюсь я птице!

— Да я тебя и не подозреваю. Зеленый, бывает, и на меня шикает, когда не в настроении. Но на нее он шипел всегда. Несильно, недолго, но всегда, когда она проходила мимо. Шикнет — и с задумчивым видом затихает: будто видит, что с ней непорядок, но сомневается. Я проверил ее на похоронах Флориса — ходил вокруг толпы, когда все собрались. Попугай беспокоился, только когда приближались к ней.

— Так вы еще тогда про нее все поняли?! — поразился Арисат. — И все это время делали вид, что с ней все в порядке?! Господи всемогущий — да она ведь раны ваши штопала и кормила-поила! И при больном сидела! Как же вы это терпели?! Почему же сразу ее не прибили?!

— Убивать ее? Зачем?! Да ведь это удача, что она была с нами!

Подойдя к телу, я нагнулся, выпрямился, положил на бочонок отрубленную голову.

— Арисат, взгляни на нее. Помнишь, я тогда, в Талле, говорил, что среди нас есть те, кто связаны с погаными? Кто все о нас рассказывает? Ты ведь не поверил, что такие могут среди вас оказаться. Теперь веришь?

— Теперь — да, как тут не поверить. Только не предавала нас Йена. Она… она хорошая была — честная. Опоганили ее тогда, по зиме, а мы не поняли этого… Наш промах… Сам не пойму, как такое получилось, — никогда не видел подобного. Как же хитро все им удалось… Это что ж выходит?! Нападение на священника было задумано только ради нее?!

— Наверное… Удобно очень для погани. Все погибают, но остается красивая юная вдова. Она потрясена смертью мужа и друзей — становится тихой, молчаливой. Ее жалеют, и изменение характера объясняют пережитым потрясением. Отличные условия для внедрения к вам опоганенного. Сэр Флорис берет ее под свою опеку: она вхожа в его избу в любое время. Кормит и поит вас на всех пирушках, слышит все, что говорится на любых советах. Знаете, что король сейчас сил не жалеет, нанося удары по погани везде, где можно и нельзя? Потому вас и не раздавили сразу — терпели чужих в центре опоганенных земель. Знали, что беды от вас не будет — у вас же Йена есть, которая всегда присмотрит. Если что не так, то заранее предупредит. Не подумали, почему на вас напали, как только я появился? Нет?! Так я поясню: забеспокоились они, получив такие новости. Страж — это серьезно: мало ли что у него на уме. Это с вами все ясно и понятно, а он неизвестно что учудит… И без меня бы начали давить, только позже — не может Кенгуд вечно на себя всех отвлекать.

В пристройку, гремя железом, вошел Тук. Замер на пороге, отвесил челюсть до земли:

— Э… это чего у вас тут такое?!

Не тратя времени на объяснения, требовательно спросил:

— Нашел?

— Вот. — Тук протянул холщовый мешочек.

— Что там?

— Трея сказала, что все травки здесь нужные, для ран мелких — Йена ведь помогала врачевать, вот и держала у себя.

— А ты узнал у Треи, что я просил?!

— Да, узнал. Говорит, что сонника желтого много у Йены, а он для ран совсем не нужен. Его для примочек на геморрой берут и отвар делают, чтобы буйных успокаивать. Человек сонный становится совсем, шатает его, но не засыпает.

Обернулся к собравшимся:

— Смерть Флориса. Помните? Сам на себя в ту ночь похож не был. А ведь наливала в его бокал она.

— Опоила?! — охнул Арисат.

— Очень похоже на то — удивительно вовремя он погиб. Благодаря этому мы сами пошли на резню — не понадобилось на нас силы отвлекать, занятые играми с королем.