Александр Зорич - Полный котелок патронов

Тут в мой мозг закрались первые подозрения. А что, если эти самые «новые» мутанты — речные водоплавающие зомби, «розовые» кровососы и прочие необычные твари, из-за которых начальство полковника Буянова затеяло весь сыр-бор, — и есть не что иное, как генетически модифицированные Вениамином Тау мутанты? И эти мутанты скорее всего появились не сами по себе, а как результат многочисленных попыток господина Тау улучшить мать-природу? Не на это ли, кстати, намекали темные?

Я поделился своими подозрениями с альбиносом и товарищами.

К моему величайшему удивлению, ученый не стал отпираться в духе «я не такая, я жду трамвая».

— Да, все верно! Эти несчастные существа родом из моей лаборатории. Но вы поймите, поймите, дорогой мой человечек, что наука — это искусство возможного. И это возможное становится возможным лишь через эксперимент, который подразумевает неудачи. Поиск оптимального решения проходит через множество ошибочных промежуточных результатов. И не вина этих кровососов, что они были ошибкой…

— Да я и не собирался винить кровососов, честно говоря. — Я даже как-то смутился. — Я просто хотел ясности!

Майор Филиппов тяжело вздохнул и отер со лба пот тыльной стороной ладони. Его лицо, казалось, постарело за время нашего рейда лет на десять. Что ж, Зона способна загнать в гроб даже самого физически сильного и морально устойчивого человека.

Филиппов посмотрел на альбиноса как на вредное насекомое и зло сказал:

— Ладно. Научно-популярных лекций хватит, наверное, на сегодня. Я хочу знать, когда мы сможем забрать нашего ефрейтора Шестопалова?

«Когда-когда… Ставлю десять против одного, что никогда. Знаем мы эти эксперименты! Фокус-покус-чирвирокус — и там, где был здоровый мужик, после эксперимента остается пускающий слюну овощ. Это в лучшем случае! Потому что в худшем остается труп».

Мы с Костей переглянулись. В его стальных глазах я прочел: он того же мнения по вопросу.

Однако мы с Тополем… в очередной раз ошиблись!

— Я полагаю, — сказал альбинос Тау, как-то очень театрально приосаниваясь, — что своего товарища вы сможете забрать минут этак, — он посмотрел на свои навороченные часы, — через десять. Как раз отойдет наркоз, машина введет ему стимулирующую сыворотку. Потом он выпьет горячего чайку, я пожму ему руку… И, собственно, все!

Филиппов на глазах повеселел. Даже плечи его развернулись. Как видно, он тоже мысленно списал Шестопалова в «безвозвратные потери».

— Мы бы тоже не возражали выпить чайку. Можно и чего-нибудь покрепче, — намекнул я.

А почему нет? Все равно ведь ждать! И главное: они из нашего ефрейтора брали генетический материал, так пусть хоть вискарика нальют!

— Разумеется. Сейчас распоряжусь, — степенно кивнул Тау.

Он поднес к губам правое запястье, на котором красовался приметный золотистый браслет, и скомандовал в него:

— Немедленно три кресла, три чашки кофе и три раза по сто… нет, по двести… кашасы из моего бара.

Я наклонился к Костиному уху и тихонько спросил:

— Напомни мне, чисто как любовник бывшей жены минигарха, а что такое эта… кашаса?

Костя сделал лицо красавчика из молодежной рок-группы, прочистил горло и горячим полушепотом сказал:

— Кашаса, мой недалекий друг, это крепкий спиртной напиток, изготавливаемый в Бразилии на основе стеблей сахарного тростника.

— То есть ром?

— Ну типа как бы да, но все-таки нет. Все-таки кашаса!

— А на вкус?

— Ну типа как ром. Но все-таки не ром!

— Понял. Ждем жидкость на экспертизу, — подражая Вениамину Тау, заключил я.

Подручные альбиноса оказались не по-человечески расторопными — первыми вкатились (сами вкатились!) из какой-то боковой подсобки три удобных кресла со спинками и подголовниками. К правому подлокотнику каждого кресла был пристегнут небольшой складной столик. На этих-то столиках и красовалось заказанное.

Все кресла расположились в паре метров от нас.

Я заметил, что себе альбинос сиденья не попросил — как видно, рассчитывал не только ездить нам по ушам своими лекциями, но еще и веско расхаживать перед нами на манер ведущих популярных передач про науку для детей и юношества.

— Прошу присаживаться, господа, — галантно предложил Тау.

Нас два раза просить не надо было — за этот день мы напрыгались как кенгуру.

Я с наслаждением подал пример беспечности и гедонизма, устроив свою задницу в центральном кресле и пригубив — да-да, ту самую кашасу, которая оказалась ну просто обычным ромом, помноженным на оголтелый пиар!