Оксана Демченко - Прими свою тень

Рой осмотрелся, подробнее запоминая рабочих хчел: можно ведь не ловить, а просто передать картинку детям, от сознания к сознанию. Словами пояснить. Тем более что он патрулирует, район большой, времени на шалости нет. Надо бежать и искать щели в водоводах, через которые уходит драгоценная жидкость. Каждый день искать! Говорят, прежде, еще в неволе, гроллы обнаруживали щели в куполе древнего города. Только те щели были случайными и возникали редко. А корни гролльей лапы намеренно разрушают водоводы, добираясь до вожделенной влаги. Жизнь хитрее генетиков. Вроде бы сами ее придумали, все предусмотрели, просчитали – а вот, вырвалась на свободу, стала не похожа на исходную идею. Разумные обитатели Хьёртта уважают гроллью лапу за упрямство и неистребимость. И, выкопав с места преступления, не уничтожают, а пересаживают подальше от канала. Волвеки шутят, что ползать растения, к счастью, еще не научились. Джанто, создатель флоры Хьёртта, ужасно сердится, слыша подобное. Его растения не злодеи. Скоро воды станет больше, тогда и исчезнет потребность так фанатично за нее бороться.

Бежать сквозь жар полудня – наслаждение. Грунт большой экваториальной равнины содержит много слюды. Оттого тоном светел, сияет, отражает лучи и сильно греет воздух. Над каналами висят радуги испарения. Изломы высоких редких скал вспыхивают искаженными линзами цельных слюдяных пластин, отбрасывая на траву узкие языки сияния. И Рой скользит в этой странной ряби света без теней, укрывшихся от полудня. В хороводе полутонов, порождаемых движением двух лун. Бежит и дышит. Теперь можно дышать. Воздух сухой, шершавый, но питательный. Пять процентов кислорода – уже немало. Для гролла достаточно, чтобы без устали патрулировать двое суток, умеренно расходуя свои резервы. Улыбаться клыкастой пастью солнцу, ловить ветер и пробовать на язык. Нырять в тень глубоких щелей-низин, бдительно втягивая носом стелющийся по дну газ. Вдруг снова южные сернистые грязевые болота задышали, погнали ядовитый пар из недр?

В ухе ожил передатчик, рыкнул голосом одного из вожаков. Предложил принять правее, обследовать мелкие каналы, вспомогательные. Рой заторопился, двигаясь высокими длинными прыжками, взлетая с разбега на каждую подходящую скалу и озираясь окрест. У людей Релата теперь в моде картины волвеков-художников. Обманные и удивительные. Трудно ведь воспроизвести то, что доступно тебе, ориентируясь на чужой глаз, более примитивный, вырезающий в спектре узкий диапазон видимого света. Картины странные, человеки Хьёртта их критикуют. Говорят, слишком нарочитая красота. Они умные, сами понимают отчего. Тоже любят этот мир и уже научились всматриваться в него с теплотой. А вот люди Релата… Со скандалами добиваются права прилететь сюда. Самый модный отпуск – неделя на Хьёртте, в куполе первого города, с обязательным выездом на каменное плато Хиннра… Осмотр развалин Гнезда, где держали волвеков – еще подопытных и несвободных. Экскурсия к «Птенцу» – первому кораблю людей, севшему на Хьёртт.

Туристов не любят. За ними надо следить: неорганизованные, норовят геройствовать и делают глупости. Приходится их ублажать, выслушивать жалобы, сетования и вздохи разочарования. Где обещанная красота? Где сияние четырех лун, где сотни оттенков цвета, плетущих узор волшебной ночи? Где перламутровое небо полудня и радуга над каждым каналом? Все песочно-серое, тоскливое и негодное для жизни. Растения однообразные и чахлые. Кунги двигаются столь стремительно, что их нельзя рассмотреть. Хчелы всегда успевают спрятаться. Провожатый их видит, а гости – нет.

«Хьёртт – мир для глубоких и сложных отношений, а не для мимолетных капризов» – так сказал еще вожак Лайл. Планета неторопливо знакомится с гостем. Ищет контакта с сознанием. Роняет в душу крошечное, как росинка на пырее, зерно. И ждет всходов. Не нашли красоту, не смогли переступить через стереотипы – уезжайте. Зато если вы рассмотрите и полюбите Хьёртт, то навсегда. Даже зимние бури сочтете прекрасными.

Рой спрыгнул с очередной скалы и помчался вперед, уже не осматриваясь. Над одним из каналов он отчетливо увидел ослабление радуги. Там воды мало. Там – трещина в дне. Свежая, судя по всему. Вот бы увидеть, что провоцирует ее стремительное развитие? Рой добежал и сел, удивленно тявкнув. Гроллья лапа сама не ползает, Джанто может быть спокоен. Но вот хчелы…

Судя по всему, колония целиком участвовала в акции. Облепив молоденький куст с убранными в кольца корнями, гибкие узкие хчелы волокли его, тянули, толкали, несли на спинках. Крошечные – и могучие своей организованностью. Нет для хчел ничего вкуснее сока гролльей лапы. Только ей надо много воды для цветения. Рой зарычал, сообщая на базу об увиденном. В ответ вздохнул вожак. Пообещал выслать мобиль и передать информацию Джанто. Гролл улыбнулся, лег на вершине холма, пристроил голову на лапы и стал наблюдать. Если обнаруживается новое свойство экосистемы, с ней обычно не спорят. Прилетают, организуют наблюдение и думают. Хотя что тут думать? Прадед Ясень давно ругается с айри и требует делать заводи. Маленькие, мелкие и обязательно под скалами, в тени. Он же твердит снова и снова, что хчел нельзя воспринимать как развитие вида пчел. Что они иные, уникальные и полностью местные, перекроенные под здешние условия и продолжающие мутировать…