Владимир Яценко - Бог одержимых

Маневровые двигатели не предназначены для непрерывной работы. Система охлаждения не может справиться с перегревом, поэтому двигатели приходилось запускать по очереди. Каждые тридцать минут компьютер по заданной программе производил переориентацию ракеты, и включал следующую группу двигателей. А так как их было три, то приходилось всё время быть начеку: пол и стены становились для меня под разными углами. Поэтому большую часть времени я просто лежал перед компьютером, привязанный к креслу и, как я уже успел тебе сообщить, знакомился с шедеврами корабельной библиотеки.

Разумеется, отработанные топливные ёмкости маршевых двигателей безжалостно сбрасывались. Каждый лишний грамм инерционной массы тащил меня всё дальше от Солнца; уменьшал и без того ничтожные шансы на спасение. Восемь раз за этот период я выключал двигатели и выходил в космос. Задача была простой: уничтожение балластной массы - по мере сброса топливных ёмкостей, оголялись несущие фермы, к которым эти ёмкости крепились. Я срезал их, возвращался на корабль и продолжал торможение. А металл, который был когда-то кормой моего корабля, обгонял меня и уходил вперёд, всё дальше, во мрак и неизвестность.

В результате шести месяцев этих мучений, мне удалось пропустить перед собой Марс, пролетев, тем не менее, достаточно близко к нему. Марс, в полном соответствии с расчётами, существенно подправил моё движение. Теперь мне предстояло пересечь орбиту астероидов под углом шесть градусов. Ещё через год я приблизился к астероидному поясу.

В учебниках упоминается о тысячах планетоидов, движущихся по орбите между Марсом и Юпитером. Но я увидел на радаре только в своём секторе наблюдения с полсотни осколков, и, по мере сближения, это число росло. Вот тогда мне и пришло в голову, что, чем умирать в одиночестве, можно попытаться остаться в этой компании. По крайней мере, с учётом наличия связи с Луной, появился бы смысл в моей робинзонаде.

Мы снова занялись расчётами, но на этот раз ничего не получалось. Моя скорость не настолько уменьшилась, чтобы можно было надеяться на стационарную орбиту внутри астероидного пояса. Тогда я предложил свой вариант конечной остановки.

Луна посоветовала ещё раз подумать, ведь успешная реализация моего плана означала потерю судна, а, значит, и потерю возможности вернуться. Эта угроза меня позабавила. "Интересно, - подумал я, - сколько раз можно терять шансы на возвращение"? Меня уже давно официально объявили покойником. Я успел назвать наследников и распорядиться своим имуществом...

Когда я вплотную подошёл к астероидному поясу, у меня на экране радара было уже до тысячи объектов. Правда, большинство из них было не крупнее моего корабля, но спектральный анализ некоторых из них был обнадёживающим...

- Что вы имеете в виду? - спросил Алекс.

- Прежде всего, лёд! Я собирался совершить жёсткую посадку на одном из астероидов. Так капитан корабля в безвыходной ситуации принимает решение выброситься на берег. Я нацелил судно на глыбу льда примерно сферической формы, диаметром около ста метров, надел скафандр, обесточил незадействованные в торможении системы, и откачал из отсеков воздух...

Зазвонил телефон. Алекс несколько мгновений смотрел на аппарат. Телефон зазвонил ещё раз.

- Да? - Алекс прислушался, затем, положив трубку, сказал: - Приглашают на ужин, но давайте эту часть всё-таки закончим.

- А с этой частью всё, Александр, - проговорил Эрик вставая. - Я решил пожертвовать пилотской кабиной и спасти жилой комплекс. Для этого соответствующим образом развернул корабль, задал курс компьютеру и разгерметизировал отсеки. Затем перенёс к шлюзу две ракетницы и вакуумный резак, посчитав, что если заклинит двери, резак поможет мне попасть внутрь. Я отключил двигатели, передал управление компьютеру и покинул ракету. Оставалось только со стороны наблюдать, как мой корабль попытается зацепиться за выбранную мной глыбу льда.

Поначалу всё шло хорошо. Значительную часть остаточной скорости ему удалось погасить скользящим ударом о ближайший к цели астероид. Из-за этого удара корабль, во-первых, разломился пополам. Остатки кормы улетели прочь. Я, разумеется, продолжал преследовать носовую, жилую часть. Во-вторых, корабль начал вращаться. Если бы, в соответствии с программой, маневровые двигатели тут же подработали устойчивость, то всё бы обошлось. Но, в-третьих, этот же удар, по-видимому, повредил электрическую цепь двигателей, - они не включились. И моя мечта, стоимостью шесть миллиардов долларов и примерно столько же человеко-часов, беспорядочно кувыркаясь, нацелилась на свою конечную остановку.