Игорь Михалков - Нибиру. Пробуждение

Враг не двигался. Изредка кто-то лениво постреливал, скорее напоминая о себе, чем целясь по снайперам на крыше электростанции. Ракетные установки и минометы больше не плевались смертью. Казалось, вместе с ночью на землю опустилась апатия. Все заснуло, окунувшись в холодные объятия смерти и боли.

Так плохо было разве что в Первую чеченскую, когда демократические политики преступно бросали солдат на убой, дабы скрыть собственные преступления. Но там шла война, и вокруг был Кавказ, а здесь — можно сказать, окрестности второго по значимости из российских городов. По идее, как раз здесь власть должна стремиться защитить себя.

Но и армия стала намного слабее, чем была даже в эпоху развала. Без тыловых служб, почти без штабов… В этих условиях, даже если в Питере уже знают о нападении, пока смогут организовать новую колонну, наметят маршруты движения, подберут все нужное, в самом лучшем случае уже наступит утро. То самое, до которого еще надо дожить.

Довольно скоро из здания ЛАЭС появился Свистюк и с заметной гордостью доложил, что можно перебазироваться на первый этаж.

— На первом чисто. Хлопцы занимаются вторым, — сказал он. — Тоннели к энергоблокам контролируем.

Теперь практически весь отряд срочно перебрался под защиту стен. Организовали некое подобие круговой обороны — насколько хватало людей. Солдаты выволокли из комнат в коридор тяжелые, еще советские, столы. Соорудили баррикаду перед дверью в комплекс. Двое с автоматами засели по обе ее стороны. Остальных бойцов старательно распределили так, чтобы по возможности перекрывать все подходы к зданию.

В одной из комнат организовали подобие штаба напополам с лазаретом. Здесь положили раненых, рядом беспомощно хлопотали журналисты, сетуя на отсутствие бинтов и медикаментов. Тут же расположился полковник, уселся рядом с бесполезной рацией. Задумчиво уставился в окно, поблагодарил провидение за то, что эту сторону здания прикрывает высокая внешняя стена.

Расставленные на крыше снайперы то и дело давали о себе знать сухими щелчками — звуки выстрелов крупнокалиберных винтовок были слышны даже здесь, за многослойным пирогом из бетона и железа. Изредка в работу включался крупнокалиберный пулемет. Давал короткую очередь и сразу умолкал. Патронов к «Утесу» было немного, и следовало по возможности приберечь их до возможного приступа.

Периметр вокруг ЛАЭС простреливался почти полностью. Территория внизу — голое пространство, усыпанное телами, — раскинулась перед прицелами снайперских винтовок как на ладони. Единственное «глухое» место, куда не могла добраться пуля, располагалось у последних ворот. Там нависала стена, а вход защищали бронированные створки. Противник было попробовал штурмовать — короткими перебежками двинулся мимо развороченных грузовиков. Но после неспешного методичного гавканья двух В-94 и басовитого пулеметного лая отступили, оставив восемь тел в маскировочных комбинезонах.

Больше не лезли, засев где-то под стенами внешнего двора.

Орлов постоянно выглядывал из окна. Не замечал в звездном небе вертолетов и грязно ругался.

Но какие, к чертям собачьим, могут быть вертолеты? Откуда?

— Продержимся до утра, — с деланой надеждой в голосе успокаивал солдат. — Главное, чтобы сюда не ворвались до рассвета. Не ссыте, сынки! Помощь уже на подходе. Только бы внутрь не прорвались…

Связист, который знал, что связь блокирована и подмогу вызвать не удалось, лишь горестно качал головой. Нервно положил ладонь на автомат — успокаивался. Остальные бойцы отворачивались.

Через десять минут после заявления полковника в здании послышались первые выстрелы. Нервы у некоторых не выдержали. Связист дернулся и непроизвольно нажал на спусковую скобу АКМа. Автомат коротко крякнул, и пара пуль вонзились в пол. Людмила Батурина завизжала, остекленевшими глазами вытаращившись на круглые дырки в полу, и выбежала из комнаты.

— Стой, идиотка! — закричал Орлов, бросаясь за ней. — Убьют!

Мужик с автоматом засел на полтора пролета выше. Изредка можно было увидеть кусок запятнанного кровью халата. За выкрашенными в синий цвет металлическими перилами мелькали потертые летние сандалии. Мужик расхаживал туда-сюда — от двери, за которой находился зал управления энергоблоком, до выступа стены, примыкавшей к лестнице. Высовывал руку над перилами и давал короткую очередь, отгоняя спецназовцев.

— Гнида! — выругался Сенька Бой, уже в который раз отрываясь от прицела. — Юркий подонок! Спрятался на самом верху — никак его не снять. Мешают перекрытия. Да и угол для стрельбы никакой.