Дмитрий Манасыпов - Метро 2035. За ледяными облаками

– Да?

Пустельга, посасывая через соломинку пойло из пузатого стакана на ножке, поднялась. Величественно и неровно. Качнулась, выбросив несколько интересных матюгов, устояла. Костыль покачал головой, скорчил рожу.

– Вам стоит чем-то помочь, красавица?

Пустельга хрипнула носоглоткой, уставилась на него бессмысленно блестящими глазами.

– А ты чо за хрен с горы, придурок?

– Фу… Как некрасиво, когда такие слова срываются с настолько красивых, полных, идеальных в своей несимметричности, зовущих и манящих своим блеском губ… – не обращая внимания на ругань, Костыль оперся о спинку дивана пайлотов, замолчавших и изумленно пялившихся на него.

Сивый нахал повел хищным носом, вдыхая что-то, явно отсутствующее в воздухе клуба. Азамату сейчас ощутимо воняло в ноздри подгоревшим салом, табаком с коноплей, разлитой сивухой, приторной сладостью из бокала Пустельги и еще более приторной – из расстегнутой куртки и немалого выреза на груди. А вот Костылю…

Не иначе как ему чудились запахи свежескошенного луга, детства и яблок, если судить по довольно блестящим глазам, блаженной улыбке и взгляду, мягко ласкавшему высокую и злющую красотку.

– Ии-и-щ-щ-о раз пвввтри! – решительно потребовала пайлот. – Э? Чо ты там про мой эбблет скза-а-ал, а?

Как сивый оказался рядом, как приобнял, пощекотав щетиной, лебединую ее шею? Азамат даже не понял. Но сообразил другое.

Костыль, наглая и хитрая скотина, одним выстрелом своего трепачевика сделал дуплет. Укокошил зараз двух вполне себе упитанных зайцев. Отвлек злющую, пьяную Пустельгу от Азамата и подарил тому возможность без помех поговорить с Хомяком.

Прям бинго. И ведь зауважаешь его после такой жертвы… Хотя… Азамат посмотрел на Пустельгу, внимающую шепоту Костыля. Пайлот именно внимала, с совершенно странным для нее видом. Замерев, не хлопая чудеснейшими густыми ресницами, остекленело смотря куда-то в пустоту и не прекращая облизывать губы. Вот так вот… Прям чудо какое-то.

Стоило воспользоваться, что Пуля и сделал, разом пройдя оставшиеся метры.

Сел, откинувшись и дав отдых спине. Пару минут молчал, надеясь перестать слышать мерный храп и уже увидеть мятую небритую морду. Не вышло…

Пришлось применять неспортивный прием. Поднять со стола и шлепнуть под ухом мирно спящего Хомяка его же собственную планшетку. Результат вышел очень и очень… Годным.

Хомяк отлепился от столешницы мгновенно, потянув за собой тоненькую ниточку слюны и щелкнув предохранителем.

– Эй, друг, тихо… – Азамат усмехнулся. – И часто ты так в людей стволом тычешь?

– А?! – ошалелые глаза уставились на него. – Пуля, твою-то…

– Точно, я. Здравствуй, Хомяк.

Пайлот убрал ствол, выдохнул. Нашарил где-то в кармане куртки бумагу, кисет, начал сворачивать самокрутку. Глядя на трясущиеся пальцы, пришлось забрать и помочь. Прикурил Хомяк сам, от свечки, чуть не подпалив отросшие усы.

– Ты как тут?

Азамат пожал плечами.

– Мимоходом. Помощь нужна.

– Не-е-е… я завтра на маршрут, сегод…

– Хомяк!

– Чего?

– Поешь. В себя быстрее придешь. А я пока все расскажу.

Разносчица, вся такая милая, в мехах, прикрывающих ее от груди и до… до начала бедер, довольно улыбаясь Азамату, грохнула подносом.

– Ух, ты ж, ё… – Хомяк подскочил. – Дура!

Девица огорчилась и намылилась уходить. Пайлот поймал ее за цепку, идущую по спине от ошейника.

– Сюда иди… Как зовут? Леночка? Ты, Леночка, будешь извиняться передо мной за это, ясно?! И…

– Хомяк! – Азамат начал злиться. Время убегало.

– Что?! – пьяный пайлот начал наливаться злобой. – Что не так, дружище?!

– Поешь, – Азамат подвинул тарелку с густой похлебкой, пахнущей самым настоящим мясом. Девчушка, может быть, и ела подобное… со дна котла, что собакам не дают. А этот нос воротит, забавляется с беднягой. – Поешь, надо поговорить.

Хомяк уставился на него. Смотрел долго, не отпуская девчушку. Та потихоньку начинала багроветь. Пайлот дернул щекой, все еще злясь. Азамат наклонился вперед, вспомнил про…

…ветер выл, наполняя бор волчьей песней. Машина, дрожа холостыми выхлопами, уткнулась обтекателем круглой морды в кусты, густо занесенные снегом. Стойки левой лыжи погнулись, бросив сильное металлическое тело в бурелом. Пайлот, измазанный кровью из разбитой головы, неуклюже подтягивал ногу, шарил по снегу, ища АПС.

Приземистые четырехногие тени кружили рядом, переругивались коротким лаем. Блестели клыками в бледном свете луны. Ближе, ближе, ближе. Сбоку, от черного колючего ельника, щелкнуло. Пайлот замер, услышав знакомый до боли звук переключателя на автоматический огонь…