Дмитрий Манасыпов - Метро 2035. За ледяными облаками

Гера всегда встречает в Мск, Коля второй раз женился и счастлив, Гусь торгует обувью в Ебурге, Адик давно на пенсии, а Ванька все грозится приехать в гости.

Мужская дружба – очень разная на вкус.

Пустельга смотрела в небо, серое и холодное. Снежинки крутились спиралями, лениво раскачиваясь на ветру. Тонкие-тонкие, умирающие от дыхания, ложились на пушистые ресницы злой красивой бабы и не таяли. Совсем.

Войновская щелкала стеком по голенищу. И больше ничего. Снежная Королева заледенела в себе самой. Другим оставалось лишь ждать. Время убегало, но оставалось только это.

Рассвет мерцал светлеющей полоской на самом краю глубокой серо-черной темноты. Синего и голубого, страшного в своей ярости прошлой ночью, не было. Но радоваться оказалось нечему.

Перед привалом, где отогревали «выдру», укушенную последышами природно-температурной аномалии, Десятый решил изнасиловать проводницу. И почти преуспел, несмотря на щеку, изодранную в лоскуты, и прокушенную ладонь. Почти…

Войновская смотрела на бойца, ведущего остатки разведки отряда. На преданного сурового воина, несколько раз спасавшего товарищей и выполнявшего каждый приказ от первой до последней точки. Еще вчера… еще вчера даже мысли о наказании для него не приходило в голову. Не с чего, совсем. Вчера…

Хвост и обломки полозьев «Красавчика» Пустельга увидела даже через начавшуюся пургу. Как? Не иначе, птицепрозвище подарило зрение, как у пернатой тезки. Желто-рыжая «машина» заложила крутой, опасный и жутко красивый вираж, ушла вбок, ускоряясь на глазах. Караван потянулся за ней.

Снег завалил останки почти полностью. Пустельга остановилась поодаль, стояла, притоптывая каблучком по уже слежавшейся пороше. Снег не скрипел почему-то, расползаясь в кашу, вязкий и мокрый, не скрипел совершенно.

Войновская спрыгнула с брони. Клыч, оставшись на ней, решительно не хотел спускаться. Что забыл в грязно-серой каше, а? То-то, что ничего. Потянувшись и разминаясь, прошелся по корпусу, позванивая подковками по металлу. И чего встали, чего нашли? Интерес объяснялся просто. Антон Анатольевич изволил почивать большую часть пути, справедливо рассудив, что всегда успеет наработаться и вообще.

Клыч не любил степь. Голая и плоская, как задница его бывшей горничной. И такая же неровная в паре мест, обросшая прыщами холмов с курганами. Вот прям как здесь. Сколько их тут, огромных кротовьих нор, вылезших наружу? Один, два, три…

В четвертом, как аптекарская свеча для запора, торчала корма «Красавчика». Антон Анатольевич даже выругался. Седьмая, стоявшая рядом, дернулась. Ой, смотрите-ка, никак пробрало валькирию-плоскодонку, аж зацепили её трехэтажные рулады с переборами, ну-ну…

А как еще? Да, ужасно жаль машины. Пилот-то, хрен с ним, с пилотом. Дураков, желающих угробиться на скорости за-ради красивой сытой жизни, бабы всяко нарожают. «Красавчик» же был произведением искусства в своей узкой нише и просто хорошей техникой. И вот теперь восстановлению не подлежит, эт точно. Как тут не жалеть?

Пустельга что-то задиристо объясняла, отчаянно жестикулируя. Чего-чего? Ну, да, верно. Проверить на предмет минирования стоит, хм, надо же, умеет не только трахаться со всякими колобродами да баранку крутить… Даже не просто есть в свою относительно красивую голову, а даже, мама дорогая, думать ею же. Посмотрим-с.

Мины там али растяжки не оказалось. А жаль, глядишь, поубавилось бы мяса у майора. Да и ладно. Дальше пришлось сложнее и, одновременно, интереснее.

Снег стер следы, не давал сукам Григорича взять хотя бы самый давний… Как те ни старались, не выходило. Григорич, два дня как пытавшийся свинтить, светил солидным бланшем под каждым глазом и не рыпался. Тихо-спокойно делал необходимое… Еще бы не тихо и спокойно. Писать паскуде приходилось кровушкой, эт точно. И ходить выпрямившись. Десятый указание майора насчет показательно-воспитательной беседы воспринял как возмездие за глубоко личную обиду, нанесенную плешивым охотником Ордену.

«Выдры» и машина Пустельги рассыпались вокруг. Рыли носами землю, пытаясь перетряхивать даже сусличьи норы. Тут, там искали хотя бы какую зацепку, мельчайшую фиговину, ведущую за беглецами. Помер-то только пилот. Хотя помер жестоко, из-за чего Клычу случилось запереживать.

Про «снежных» рассказали на заправке в Бугуруслане. Пайлотов и впрямь не случилось, но техники знали не меньше. Врали, правда, больше. Аж не убьешь диких, даже в упор – очередью из КОРДа.