Дмитрий Абеляшев - Пастырь Вселенной

Россия же узнала о событиях днем. И тогда же, по горячим следам, президент Российской Федерации выступил с прочувствованным обращением к согражданам, в котором выражал надежду, что российский народ с пониманием отнесется к грядущему следующей ночью подобному пуску ракет. И будет, так же как и он сам, с интересом наблюдать за появлением в небе рождественских елок этой ночью. А еще президент говорил о том, что силлуриане фактически передали — это он хорошо сказал, — фактически, так как на деле никто ничего не передавал, это лучшие умы из разведки и закрытых институтов, ломая головы, сумели без спроса и разрешения проникнуть в тонкости космических технологий Силлура, — передали, стало быть, землянам такие научные познания, что позволят вскоре появиться космическим кораблям нового поколения и появятся настоящие Астронавты, от «астре» — звезда. И что скоро будут первые экспедиции к неизведанным мирам. Хорошая это была речь, все там было: и романтика межзвездных полетов — для мечтающих в душе стать космонавтами, и богатство, покой и сытость — для остальных. Ну и конечно, для всех — полная безопасность, так как теперь «наши силлурианские друзья на деле убедятся в нерушимости нашего союза, отныне скрепленного навеки». Великолепная вышла речь — к вечеру на Манежной состоялся малюсенький митинг пацифистов, из 62 человек, ораторское мастерство которых не шло ни в какое сравнение с искусством плетения благородных и возвышенных словес, продемонстрированным президентом. А рядом, на Красной площади, уже собрались тысячи москвичей, ожидающие, что и им будут видны красочные новогодние елочки, совсем такие, как в США и Канаде каких-нибудь двенадцать часов назад.

Володя тоже был среди пришедших на спонтанные народные гуляния. Он захватил с собой подзорную трубу, но она ему не понадобилась — в 23 часа 28 минут по московскому времени из земли выросла Новогодняя Елка. «Christmas Tree» — рождественское дерево. Какая там подзорная труба — Володя стоял в самом центре Красной площади, когда все вокруг озарилось праздничным зеленым светом, как от щедрого залпа салюта, когда его вспышка и в самом разгаре, и в самом зените. Сперва, правда, освещенными оказались лишь стены ГУМа, да — и то до половины — огонь, казалось, накрепко загородили от собравшихся на площади зевак стены Кремля, — но, боже мой, что было потом! Спустя какой-нибудь десяток секунд уже вся стена окрасилась зеленью, а потом, потом — «линия огня» поползла по площади, и когда она добралась до середины видавшей виды брусчатки, до Лобного места, то Владимир увидел, как над Кремлем, новой кремлевской башней, но сияющей чистым изумрудом, дарящим щедрый, даже, казалось, согревающий свет, поднялась долгожданная елочка. Сказать, что она оправдала ожидания, мало, она исторгла непроизвольный крик восторга из груди тысяч увидевших ее москвичей, тульчан, калининградцев, обитателей Белгорода и Орла да и всех прочих жителей европейской территории России. За Уралом любовались на другую елочку, хотя, как написали на другой день газеты, в обычную подзорную трубу из Москвы вполне можно было поглазеть на вершину восточносибирской елки, ну мыслимо ли такое!

А ведь все только еще начиналось. Владимир, как и миллионы москвичей, выбегавших в эту минуту на балконы и во дворы своих домов, думал, что готов к зрелищу — он ведь видел по телевизору американских сестриц этого чуда. А вот ничего подобного — телевизор не передает и малой толики того, что происходит НА САМОМ ДЕЛЕ… На следующий день центральные газеты окрестят это событие «грандиозным салютом в честь вступления Земли в эру межзвездных полетов». Все как-то забудут, что земляне выковали у себя грозное оружие для союзников и что сейчас это оружие несло смерть на какую-то неведомую Земле планету… Вообще от прессы зависит очень многое в осмыслении гражданами того или иного события. Не ошибусь, если скажу, что для девяноста пяти процентов населения — почти все. Пока же елка над восторженно задранными головами стремительно продолжала свой рост; счастливчики, не забывшие захватить из дома фотоаппараты, фотографировались на ее фоне, а то и при ее свете — его было в избытке. И вот уж елка стала именно елкой, а не новой башней Кремля, будто перенесенной в Москву прямо из изумрудного города, и у нее появились — ну это уже совсем сказка — веточки с различимыми почти иголочками. Привезенные дети принялись кричать запоздалое «ура», им вторила молодежь, да и многие граждане зрелого возраста присоединялись к ним своими голосами. Володя тоже, что греха таить, крикнул раза два. У многих в руках оказалось шампанское, как на Новый год, и эти обладавшие соблазнительными бутылками люди, мужчины и женщины, радостно стреляли в воздух, и все угощали всех — незнакомых и знакомых, что окончательно наполнило площадь радостью, возбуждением и ликованием. (Володя и не предполагал, что стал свидетелем великолепно спланированной и осуществленной операции ФСБ под кодовым названием «Бокал». В ней, к слову, не было ничего опасного или пугающего; возможно, это была одна из самых веселых и приятных операций за всю историю этого мрачного ведомства — просто в толпу были внедрены для пущей радости и «недопущения падения рейтинга президента» сотни переодетых в штатское агентов обоего пола, поодиночке и компаниями, которые и открыли в нужный момент бутыли с игристым напитком, угощая всех направо и налево. Шампанское, к слову, также было не отравленным и без каких бы то ни было добавок, оно было отечественного производства, не дорогим, но и не самым дешевым. Разумеется, телевидение передало на всю страну и на весь мир подогретое веселящим напитком ликование центральных улиц российской столицы.) И уж совсем сказочно смотрелись елочные украшения, в виде сияющих золотых, рубиновых, фиолетовых шаров, выросшие вдруг на концах веточек.