Константин Дроздов - Свастика в Антарктиде

Старые садовые качели мерно покачиваются, повинуясь слабым порывам ветра. Внезапная тишина заглушила все звуки вокруг. Так бывает перед сильной летней грозой. Темно-фиолетовые облака затягивают небо, и все вокруг вдруг затихает. Умолкают птичьи трели и стрекот кузнечиков в траве, безмолвно подрагивают листья на деревьях. Будто время остановилось. Несколько листьев, оторвавшихся от ветки, плавно кружат в душном воздухе не в силах ни взлететь, ни опуститься. Невесомая и одинокая капля дождя застенчиво касается щеки. Резко налетевший порыв ветра еще сильнее закручивает стайку листьев. Будто сквозь вату доносится шум встревоженной листвы и мерный скрип качелей. Облака становятся темнее, а их форма все причудливее. Капли дождя, пока еще редкие, но уже крупные, начинают тяжело падать на траву и на качели. Откуда-то издалека долетают нежные и мелодичные звуки то ли голоса, то ли какого-то музыкального инструмента. Какой сейчас год или век? Сколько мне лет? В какой я стране? Неважно. Слушая далекую мелодию, я подставляю лицо порывам ветра и нарастающему дождю. Я раскрываю ладони и ловлю упругие капли. Вот бы превратиться в этот дождь, фиолетовые облака и теплый ветер, раствориться в этой мелодии, стать этими мгновениями вне времени и пространства.

Сильный толчок встряхнул меня и вернул в реальный мир. Я открыл глаза. На большинстве обзорных мониторов была одна и та же картинка — пустынная, выжженная добела гигантским раскаленным диском близкой звезды поверхность чужой планеты, испещренная многочисленными трещинами. Но мой взгляд застыл на одном из крайних экранов. На нем белые гладкие обелиски горделиво подпирали иссиня-черное небо с россыпью звезд, а на этом небе отчетливо был виден силуэт неподвижно зависшего над линией горизонта длинного сигарообразного объекта, а точнее, космического корабля, знакомого мне по марсианской экспедиции.

— Черт, — услышал я голос Рана. — У меня не выходит на монитор информация о наших координатах. Фон Рейн, Цимлянский, Готт, где мы?!

— В соответствии с шумерским имперским каталогом мы над поверхностью планеты в пограничном секторе В-57, господин оберштурмбаннфюрер, — откликнулся Готт. — Планета никакого названия, кроме набора цифр, не имеет. Абсолютно безжизненное космическое тело. Атмосферы нет, за бортом четыреста градусов выше нуля. Планета находится в звездном скоплении, известном на Земле как Плеяды, близ звезды под шумерским названием Трон, у нас — Электра. Это… это почти триста семьдесят пять световых лет от нашей планеты.

— Дайте-ка взглянуть, — выбрался из капсулы Отто Ран.

— Надо же, скачок удался! — высунулся Цимлянский. — Этого не может быть!

Похоже, что Аполлон Цимлянский, всю жизнь изобретавший ракеты и с юности грезивший полетом на Луну, все-таки в глубине души сомневался в нашем успехе. Однако что-то заставляло его активно искать возможности присоединиться к нашей экспедиции. Интерес ученого — получится или не получится? Но меня сейчас интересовали и тревожили только две вещи — сигарообразный космический корабль на горизонте и молчание Зигрун. Я бросился к ее капсуле. Лицо ее было в крови, пульс еле прощупывался.

— Так! — заговорил из-за спины Ран. — Вы, господин фон Рейн, и вы, господин Цимлянский, отнесите девушку в медицинский отсек. Я вызову туда Лемке и его группу. Потом возвращайтесь. Вы мне нужны здесь.

Я схватил Зигрун на руки и бросился с ней в медотсек.

Когда я укладывал Зигрун в капсулу, она вдруг очнулась и, схватив меня за шею руками, зашептала:

— Мы в ловушке. Все пошло не так. Мария должна связаться с Теей и Гуном.

После этого молодая женщина потеряла сознание снова. Я же, оставив ее на попечение Лемке и прибывших вместе с ним в качестве ассистентов и медсестер Магдалены и Лотты, отправился обратно в командный отсек. У выхода я встретился с запыхавшимся Цимлянским.

— Вы отличный спортсмен, господин фон Рейн, — сказал он, задыхаясь.

Прибыв в командный отсек, я доложил Рану о словах Зигрун. Оберштурмбаннфюрер задумчиво потер шею. Потом он включил громкоговорящую связь и сообщил экипажу, что первый этап немецкой межзвездной экспедиции прошел успешно — мы достигли созвездия Тельца. О том, что мы промахнулись мимо Альдебарана более чем на триста световых лет, он умолчал. Ран говорил что-то еще, но я слушал, как говорится, вполуха. Меня продолжали заботить серебристая сигара на фоне звездного купола и слова Зигрун о ловушке.