Валерьев Валерьевич - Фаранг-1. Как я провёл лето.

— Это правда.

Витька Егоров как-то не задумывался над тем, что думают о своём положении остальные жители посёлка. Какие мысли их посещают и что они предпринимают для того, чтобы исправить ту дерьмовую ситуёвину, в которой они оказались. Не то чтобы Егоров был чёрств и бездушен. Во-первых, у него просто не было свободного времени для абстрактных размышлений, а во-вторых… ну как 'остальные' могли повлиять на своё положение?!

Вот у него и Петра Александровича такая возможность была. Они могли уйти, вернуться и снова уйти. У них были СРЕДСТВА, а у остальных землян — нет. Егоров не гордился своим привилегированным положением, просто он трезво оценивал ситуацию. Остальные могли лишь мечтать. Но не ДЕЛАТЬ.

'Мдаааа…'

Сенсей ДЕЛАЛ.

Виктор упустил из виду, что у главы посёлка тоже имелись возможности. Очень ограниченные, но, тем не менее, они были. У Димы имелось Витькино каноэ, четверо верных ему ребят из турклуба и полная свобода перемещений. А ещё Дмитрий Мельников, по сути, был никому не подконтролен. Обсудив с близкими приятелями сложившееся в посёлке положение вещей, Сенсей сделал то, что ни Витя, ни Катя от него никак не ожидали.

Он 'скрысятничал'.

Мельников очень опасался национальных раздоров в общине землян, но ещё больше он опасался за жизни и здоровье своих детей, а потому он также, как и Витька, готовил для себя, своей семьи и ближайшего окружения 'запасной аэродром'.

Примерно каждый пятый чемодан в посёлок так и не попал. Отсутствие вещей вождь объяснял очень просто — всё, что он не привёз, лежит на дне лагуны в носовом багажном отсеке. На самом деле Мельников энергично обустраивал собственную закладку на чёрный день. Используя каноэ дикарей, Сенсей и компания обшарили все острова архипелага и даже некоторую часть побережья материка. Задержки на день-другой списывались на встречный ветер и сильные течения, так что их никто не заподозрил.

— Помнишь, ты мне сам сказал, если что, брать, кого сочту нужным и уходить?

Витька ошарашено потряс головой.

— Помню.

— А куда уходить то? На пустое место? Нашли мы воду. Там, где острова заканчиваются и начинается материк, есть полуостров. За ним большая бухта, за ней, в скалах — ещё одна, поменьше. Там мы воду и нашли.

Из пяти человек экипажа каноэ в живых осталось только двое — сам Дима и пловец Андрей, который вкалывал на подъёме самолёта. Остальные погибли в схватке с дикарями и под ракетами бирманцев, так что опереться Мельникову было не на кого. Угон каноэ с охраняемой стоянки грозил обернуться кровью, да и, если честно, шансов уйти на вёслах от галер было совсем мало, и Сенсей на побег так и не решился.

— Вот смотри, — багровый от ожога Дима спокойно приподнялся и, оперевшись на локоть, принялся водить пальцем по полу фургона, — Данияр ушёл на север, оттуда же он, я так понимаю, и будет возвращаться, так? И ещё, я думаю, к островам он будет идти вдоль берега. Логично?

Егоров молча кивал и втихаря поражался силе воли и мужеству этого человека. Было видно, что Мельникову нечеловечески больно, но в присутствии жены и детей, он лишь непринуждённо шутил и улыбался, толково объясняя всем присутствующим свой ПЛАН.

Уйти к воде.

Дождаться и перехватить Данияра.

Прийти сюда и встретить Виктора.

А потом надавать бирманцам по мозгам так, чтобы от них даже воспоминаний не осталось!

'Мужик!'

Егоров сглотнул и, цепенея от страха, озвучил то, о чём все наверняка давно думали.

— Дим, а давайте вы без меня 'уйти' попробуете?

Мельниковы упираться и жеманничать не стали. Надя сразу же согласилась сесть за руль, а сам Дима, засунув пачки денег в бардачок, предложил Кате и Антону ехать с ними.

В итоге произошёл нехилый скандал. Катя, решившая остаться с Витей, ругалась с Антоном, который бросать мать наотрез отказывался, а сам Егоров из последних сил орал на женщину, требуя чтобы она 'не маялась дурью', а ехала с Димой.

В конце концов все устали, охрипли и остались при своём мнении. Сенсей помахал из окошка фургона рукой и машина, немилосердно пыля белой солоноватой пылью, тронулась с места. Машинка каталась на пределе видимости минут десять, а затем, повернув по своим следам обратно, поехала к сидящим на раскалённой земле людям.

— Я этого ожидала, — Катя кусала губы и щурилась от яркого света, — почему то…

Антон лишь пожал плечами, а Витя почесал шрам на ладони. Отметку не жгло. Шрам не болел, не чесался, не багровел.

Скрипя тормозами, рядом остановился белый фургон. Из кабины высунулась заплаканная Надя и нервно посмеиваясь, спросила.