Кит Ломер: Земная кровь

— Твои ушки совсем не смешные, — заметил строго Тхой-хой, — во всяком случае для земляннина. Ну так вот, однажды эти земляне построили самые первые во всем свете космические конрабли. Что-то совсем новое, чего раньше никто никогда и нигде не строил. Только земляне могли делать их. Затем они прилетели в другие миры на своих космических кораблях, и через пять тынсяч лет существа во Вселенной узнали, что мернцающие огоньки на небе — звезды, со множестнвом миров вокруг них. А раньше в каждом мире думали, что их звезда — единственная и есть только один Бог, тогда как на самом деле сущенствует девять Богов.

И земляне научились жить в иных, чем Земнля, мирах. Но некоторые из них со временем изменились. В других мирах их ожидала встреча с другими существами, не гуманоидами, хотя и не слишком отличавшимися от людей. И думали они во многом об одном и том же. Но люди знали больше.

Роун погрузился в теплую воду ванны, потому что, стоя на холодном воздухе, замерз и весь понкрылся пупырышками.

— А ты не землянин, — заметил он, прикосннувшись к уху Тхой-хоя.

— Конечно, нет. Я — йилианин, насколько мне известно. Так вот, между планетами, насенленными различными существами, очень скоро стали возникать войны, потому что каждый занхотел стать самым сильным. И тогда люди с Земнли решили управлять Вселенной, чтобы сохраннить мир…

— А мне мыло попало в рот, — перебил Тхой-хоя Роун. — Тьфу, гадость!

Тхой-хой тщательно вытер Роуну рот влажной тряпкой и продолжал:

— А потом произошло что-то очень страшное. Пришли странные люди, издалека — с другой стороны Галактики или, быть может, даже из другой Галактики… и их оружие оказалось танким мощным, что они стали оспаривать право Земли на владение Вселенной. И они начали войнну, которая длилась целую тысячу лет.

— Гадкие, — подражая тону Тхой-хоя, воснкликнул Роун. — Очень гадкие!

— Да, действительно, — согласился Тхой-хой. — Этих плохих людей звали ниссийцами, и сила их была такова, что земляне не могли им противостоять.

— Они что, всех землян насмерть убили?

— Нет, ну что ты! Просто они создали вокруг Земли плотное кольцо из боевых ниссийских конраблей, так что земляне никак не могли покиннуть свою планету. И никто не мог прилететь на Землю в течение пяти тысяч лет.

— А что такое пять тысяч лет? — с любопытнством спросил Роун, выпрыгивая из лохани прямо в сухое полотенце, которое держал Тхой-хой.

Роун обожал вытираться этим чудесным теплым полотенцем, а потом ходить, завернувншись в него, пока Тхой-хой готовил ему чиснтую одежду.

— О, это очень долго, очень. Я, конечно, не могу объяснить тебе точно, но очень долго.

За обедом Роун набил себе полный рот, хвантая еду руками. Все усилия Рафа и Беллы занставить его пользоваться ложкой были тщетны.

— Так едят земляне, — противился Роун, защищаясь. — Да, так делают земляне, — продолжал он упорствовать, снова набивая рот рунками.

— Земляне не делают так, — строго сказал Раф. — И с сегодняшнего дня ты всегда будешь есть так, как действительно едят земляне.

Тхой-хой принялся было рассказывать Роуну, как земляне едят и что, но тот уснул, даже не стараясь дождаться конца этих долгих и нудных наставлений.

Подошел черед Роуна. Остальные уже давно стояли на другой стороне. За исключением одного грасила, который сорвался и теперь, вероятно, был мертв.

Крылья у всех работали отлично — молодые розовые мембраны веером раскрывались на спине вдоль торса у всех, кроме Кланса. Он даже и не делал попытки взлететь — просто заглянул вниз, в ущелье, и в одиночестве ушел домой.

А грасилы стояли на другой стороне и смеянлись. Они радовались и веселились… и потому, что полет сам по себе так прекрасен, а кроме того, они смеялись над Роуном, который все еще колебался.

Это же так просто! Они гордились собой и понтешались над тем грасилом, который упал на дно ущелья, так и не сумев справиться со своими крыльями. Впрочем, сметливостью тот никогда не отличался. Теперь же они с любопытством нанблюдали за Роуном и подначивали его.

— Роун — семилетний болван, — распевали они. — Ду-ра-чок! Ду-ра-чок!

— Я все равно полечу, — отозвался Роун. — Вот увидите!

Но он все еще колебался — ведь у него не бынло крыльев! Зато его осенила идея связать ненсколько длинных виноградных лоз и с их понмощью, взмыв в опьяняющую высоту, перемахннуть через ущелье и спланировать на другую его сторону.

Осторожно раскачавшись, Роун проверил прочность связанных ветвей, затем посмотрел на ущелье и прикинул на глаз расстояние, разденлявшее его и семилеток грасилов. Розовое лицо Роуна повлажнело, рубашка прилипла к телу — от страха он весь вспотел.