Михаил Бычков - Третье правило диверсанта

Но вот ведь в чём дело, несмотря на то, что я во всём стремился ему подражать, в этом вопросе у меня сложилось своё собственное мнение, которое не спешил менять, ни в угоду Монаху, ни кому бы, то, ни было ещё. Мне просто не нравилось убивать людей, или может я был слишком слаб на том поприще, на котором рискнул пробавляться.

Весомый удар в плечо заставил встрепенуться. Монах шел чуть впереди, Андрей вровень со мной, он по-прежнему был хмур (Монах запретил взять ему с собой новую игрушку и он надулся, ну в точности как пацан), и глядел на меня крайне недружелюбно, будто я в чём-то виноват.

— Смотри куда прёшь! Один шум от тебя! — Зло бросил он мне.

Я остановился и поманил его к себе пальцем. Он безбоязненно наклонился. Я ухватил Андрея за мочку уха, молниеносно расчехлил нож и приложил лезвие к его бычьей шее. Он шумно сглотнул, его острый кадык опустился под металлом и тут же взлетел, приподняв лезвие к самому чувствительному участку кожи. Едва касаясь остриём кожи, прочертил замысловатую кривую и, подведя нож под ушную раковину, и сам, припав к ней губами, шепотом произнёс:

— Ещё раз сунешься, ухо отрежу! Думаю, ты понимаешь, о чём я?

Монах обернулся и вполголоса сказал:

— Завязывайте с играми ребятки, — и как ни в чём небывало пошел дальше.

Я убрал нож.

Ожидая реакции Андрея, приготовился по одному его взгляду ударить первым. Он, сначала тяжело дыша, смотрел исподлобья, потом улыбнулся по-дружески прихлопнул меня по плечу и пошел за Монахом, смело открыв мне спину.

Инцидент исчерпан.

Обычная проверка на вшивость. Я бы не удивился, если её организовал сам Монах. Это вполне соответствовало его стилю обучения и подготовки. Оно и понятно идти на такое дело втроём против тринадцати само по себе самоубийство, а если у тебя в компаньонах деморализованный боец, то это оставляет ничем невосполнимую брешь. Уж лучше сразу сесть рядком, и на счет раз-два-три дружно застрелиться. Так что я ничуть не обиделся. Напротив настроение заметно потеплело. Во мне возродилось то необходимое для предстоящей схватки чувство, которое едва не изменило.

Мы продолжали углубляться на север. Шли прежним порядком Монах чуть впереди мы с Андреем вровень друг с другом на расстоянии в полтора метра. Иногда тихонько, переговаривались, по большей части обмениваясь ничего незначащими фразами и топорными шутками относительно дороги конечной цели вылазки и, конечно же, до чёрта надоевшего тумана. Обычный рабочий момент, когда работаешь в команде. Ничего больше.

Спустя, три с половиной часа остановились на короткий привал — перекусить и отдышаться после непродолжительного, но крайне утомительного перехода в удушающем непроглядном испарении мёртвого города. Честное слово уж лучше дождь, чем проклятая мгла.

Я не пожадничал и вскрыл две последние банки с тушенкой. У Монаха нашелся хлеб. Ели молча каждый думал о своём, ничем не выдавая потаённых мыслей. Но, наверное, и у Монаха и у Андрея всё-таки просачивалась тонким ручейком одна поганенькая мыслишка, которая лично мне не то чтобы не давала покоя, но исподволь преследовала меня: кто-то из нас этот поход может стать последним. Особенно неприятно было об этом думать глядя на жизнерадостное улыбающееся лицо Андрея, на то, как с аппетитом он ел, с аппетитом дышал, с аппетитом жил.

Словно прочтя мои мысли, он подмигнул мне и с набитым ртом спросил:

— Чего насупился Лёха?

— Так ерунда. — Неопределённо ответил я и улыбнулся ему в ответ. Смотреть в глаза было тяжело, я уткнулся в свою миску и продолжил, есть, стараясь больше ни о чём не думать.

— А ты поменьше думай и жизнь наладиться! — Вновь поймал меня Андрей.

— Я так и сделаю.

— Это правильно, — ответил он.

После перекура продолжили дорогу — молча, говорить и вправду было не о чем.

Мы прошли еще пару кварталов. Мгла потихоньку рассеивалась. Город постепенно из утопленной в молоке Атлантиды превращался сам в себя, приобретая знакомые очертания разграбленного и разрушенного сарая.

Монах шел, не сбавляя шага, словно сам прекрасно знал дорогу, словно каким-то особым чувством распознавал верное направление. Мы с Андреем едва поспевали за ним. Внезапно меня посетило то самое чувство, что много раз спасало жизнь, а иногда и обманывало — будто за нами кто-то наблюдает.

— Стой, — приказал я Андрюхе.

Тот тут же замер в ожидании.

— Чего стоим? — шепотом поинтересовался он. — Местность незнакомая, или ноги стёр?