Михаил Бычков - Третье правило диверсанта

Некоторое время мы пробирались какими-то тайными тропами, а затем, миновав опасный участок, где была вероятность встретиться с наемниками, вышли на достаточно широкую улицу. Идти стало легче. Теперь я мог поравняться с Монахом, а не дышать ему в спину, спотыкаясь на неровностях.

— Куда мы идем? — Этот вопрос всю дорогу не оставлял меня в покое.

— Тут близко. Немного осталось, — коротко бросил тот, и ускорил шаг. Ответ Монаха ничего мне не открыл, по его меркам «это» близко вполне могло оказаться в нескольких километрах. Я набрался терпения и, следя за дыханием, старался не сбиться с темпа и не отстать от своего ведущего.

Несмотря на возраст, в его движениях чувствовалась легкость и скрытая сила. За ним нелегко было угнаться, даже не смотря на отличную подготовку. Он был лучшим из нас — непревзойдённый следопыт, знаток своего дела, аккуратист и педант (в хорошем смысле этого слова). Можно было не бояться, что наёмники возьмут наш след.

Меня мучило другое. А именно: что у него в голове. Что он смог понять из моего рассказа, как всё это осмыслил для себя, что успел придумать. И наконец, главное, о чем будет наш, как он обещал обстоятельный разговор.

Боковым зрением я уловил какое-то движение и тут же повернулся в сторону предполагаемой угрозы и лёгким движением руки выкинул висящий на плече дулом вниз автомат пред собой, спустил предохранитель и, припав на колено, стал высматривать цель.

— Мы здесь не одни. — В полголоса сказал я.

Монах поспешил прижать ствол моего автомата к земле.

— Свои. — Сказал он.

Вот значит как!

Монах вышел в сопровождении, и как знать, не мой ли это конвой!?

Хрен с ним!

Очень скоро всё прояснится.

Я так устал придумывать себе новые проблемы, что даже был бы, наверное, рад лишиться некоторых своих иллюзий, лишь бы мыслей в голове было, поменьше. Но если что так просто я не дамся — повеселюсь напоследок, устрою шумную заварушку.

Не задавая лишних вопросов, поднялся и поспешил за Монахом.

Как я и подозревал, пройти пришлось немало, прежде чем мы оказались на месте.

Добравшись до конца улицы, снова свернули в какой-то узкий переулок, затем зашли в один из подъездов длинного выстроенного полукольцом девятиэтажного дома. Монах открыл хорошо подмазанную металлическую дверь — она подалась без звука, и мы по шаткой сваренной из арматуры лестнице спустились в подвал.

Он прикрыл дверь и дальше пробирались вперед в полной темноте, практически на ощупь, воспользоваться фонариком он мне запретил. Монах похоже и без того отлично знал дорогу.

Я держал его за полу плаща, он перемещался в кромешной тьме, как летучая мышь, не сбавляя шага и ни разу не натолкнувшись на препятствие, и только изредка отдавал мне короткие команды, пригнуться, или заблаговременно приготовиться к повороту. Я послушно следовал указаниям, постепенно утрачивая ощущение движения, казалось, что я муха, попавшая в чернильницу и беспомощно в ней барахтающаяся.

Когда уже совсем потерял ориентацию и перестал понимать, где нахожусь, впереди за широкой спиной Монаха замаячил тусклый свет.

У меня произвольно сложилось впечатление парения, будто бы мы несомые сквозняком неслись к огню как щепки в водовороте или всё те же сбитые с толку мухи, или может какие другие насекомые. Заворожено следя за щёлкой света даже не пытаясь понять, что передо мной, пока не увидел абрис двери.

Она была приоткрыта.

Монах остановился в пяти метрах от узкой горящей щели и три раза в высокой тональности коротко присвистнул, в ответ раздался похожий свист, тогда он подтолкнул меня вперед и ободряюще сказал:

— Смелее егерь не дрейфь. — Что-то похожее я слышал совсем недавно и ничем хорошим для меня это не закончилось.

Осторожно открыв дверь, я вошел в низкую обитую фанерными щитами комнату.

Первое что я увидел это широкий стол, за которым сидел бритый наголо детина, навскидку выше меня как минимум на полголовы и тяжелее килограммов на тридцать, в насмешку целившийся в меня отсоединенным от стоящего рядом, в ближайшем углу, винтореза лазерным прицелом. Вдоль стола по обе стороны во всю длину стояли узкие отсвечивающие серебром лавки.

Я посмотрел на световую метку на груди и спросил:

— Тебе весело?

— Весело. — Ответил он. — Я за тобой полтора часа шёл, пока не дал себя увидеть. Очень смешно!

Я почувствовал себя крайне глупо.

— Андрей десять минут на приём пищи и бегом на крышу. Но, для начала полный отчёт. — В назревающую склоку вмешался Монах, внеся в атмосферу подвала нотку официоза.