Очнулся Иваныч от острой режущей боли в лице. Он дёрнул головой, но тут на него обрушился новый приступ такой силы, что голова прочистилась от обморочного тумана в одно мгновение. Осталась только чистая звенящая боль. Старый таксист замер мумией — малейшее движение причиняло адские мучения. Глаза ничего не видели. Таксист чувствовал, как по лицу бежит река крови, почему-то наполняя рот. Иваныч осторожно сплюнул, стараясь не потревожить лицо. Потом ещё. Через минуту сзади раздались удары и толчки в спинку кресла, причиняющие новые страдания. От боли в ушах зазвенело, и Иваныч не расслышал, что кричал его пассажир. Собрав последние силы, таксист прохрипел:
— Сынок, не шевелись.
И снова потерял сознание.
Глава 3
В которой Маляренко впервые в своей жизни делает некоторые вещи
Вся сознательная жизнь Ивана Андреевича Маляренко прошла в самом центре миллионной столицы одной из южных союзных республик, впоследствии — независимого государства. Единственный ребенок в семье, он всегда был окружён заботой и любовью родителей, а также бабушек и дедушек. Существует стереотип, что обычно такие дети вырастают самовлюбленными эгоистами, донельзя избалованными и капризными, а также ленивыми и глупыми. В отношении Ванечки был справедлив только один из перечисленных штампов — он был ленив. Обладая хорошей памятью и отличной сообразительностью, он бы мог учиться на круглые пятёрки, но ему было лень. Поэтому Ваня никогда не напрягался, ни в школе, ни позже — в институте. И если бы не титанические усилия обеих бабушек, делавших с ним уроки до девятого класса, то неизвестно, чем бы закончилась его учёба в школе. А в остальном это был тихий, спокойный домашний мальчик, совершенно не капризный и не избалованный подарками. Нельзя сказать, что он рос размазней и слабаком. Пять лет тяжелейших тренировок в волейбольной секции школы олимпийского резерва сделали его весьма выносливым, хотя внешне к окончанию школы он остался тощим длинным и спортсменом не выглядел.
В институте Иван самозабвенно полюбил пиво и гиревой спорт. Учился Иван на инженера-строителя, причём учился спустя рукава. Через два года лень и пиво одержали вверх над учёбой и гирями, и Ванюша ушёл в армию под дружные вопли женской части семьи и хмурое молчание мужской. Как ни странно, в армии ему понравилось, несмотря на то, что он попал в войска "по профилю", то есть, в стройбат. Особых зверств, о которых он столько слышал на гражданке, не было — командиры старались поддерживать дисциплину изо всех сил. А на мелочи Иван по складу своего характера внимания не обращал. Тем более что к двадцати годам он превратился в здоровенного кабана ростом под метр девяносто, с широченными плечами. Этому сильно поспособствовали гири из институтского прошлого и лом из армейского настоящего.
Из армии Иван пришёл обогащенный военно-строительным юмором и умением водить бульдозер. Затем отцовский брат пристроил его в свою фирмочку, занимавшуюся оптовыми поставками продуктов питания, и Ивана затянуло в пучину бизнеса. Вынырнуть оттуда, выпучив глаза и жадно глотая воздух свободы, он сумел лишь через десять лет, послав на хрен и дядю, и его к тому времени уже крупную компанию, и а заодно послав куда подальше и свою жену — бабу красивую, но вредную и очень жадную. Поскольку детей они не нажили, то из старой дедушкиной квартиры в самом центре города жену он вышиб молодецким ударом ноги в пятую точку.
Оглянувшись назад, на прожитые годы, Иван Андреевич осознал полнейшую бессмысленность своего существования последние десять лет, а также обнаружил, что его сосед и по совместительству приятель с детства Игорёк превратился в солидного владельца пивного ресторана Игоря Георгиевича. Былая страсть к пиву, сильно притушенная супругой, вспыхнула с новой силой. Так прошел год, деньги кончились, и Иван вернулся к тому, что он хорошо умел делать — торговле продуктами питания. Но не к дяде, а к его прямым конкурентам. И сумел за пару лет добиться на новом месте непререкаемого авторитета у коллег и искреннего уважения начальства.
Когда Иван сумел сесть на заднем диване "Волги" и собрать в кучку зрение, его глазам открылась жуткая картина. Вся передняя часть салона была забита ободранными ветками, торчащими из проема, где должно было находиться лобовое стекло. Шофер, сидел неестественно прямо и не шевелился, потому что был буквально нанизан на несколько особо толстых веток, словно какой-то мотылек в коллекции энтомолога. В голове у Ивана зашумело в десять раз сильнее, а к горлу подкатил ком. Ваню мутило — вида чужой крови он никогда не переносил. А крови было много, очень много. Иван не видел лица водителя, но и вида сзади ему хватило. Шею и плечи старика залило кровью. В салоне автомобиля было довольно темно, и мелких деталей разглядеть не удалось. Запах крови сводил с ума. Иван присмотрелся к ближайшей от его лица ветке — на её обломанном конце висело окровавленное и порванное ухо.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу