Андрей Валерьев - Форпост (Тетралогия)

Эти слова ударили Ваню, словно током. Сразу вспомнилось раннее утро, стирка одежды и помывка в ручье. А еще Маляренко отлично вспомнились его же собственные слова о том, что прежде всего надо головой думать. Иван вздрогнул и, словно проснувшись, огляделся. Вокруг был реальный мир, шумел ветер и смеялись возле костра люди. От кухни, после дежурства, к нему шла Алина. Даже в густых сумерках был виден густой румянец на её щеках.

— Мне тут Оля…

— Мне тут Геннадьич…

Оба одновременно начали и замолкли. Расхохотавшись, Иван сгрёб подругу в объятья и чмокнул в макушку.

Алина смотрела на него снизу вверх, и в её счастливых глазах плясали огоньки костра.

— Знаешь, Ваня, пойдём-ка к людям. Прощенья попросим, что ли… — она звонко засмеялась и решительно двинула к сидящим у огня соплеменникам. Следом, смущённо улыбаясь, шёл вождь.

Ежевечерние посиделки вокруг костра сложились сами собой — никто специально их и не думал организовывать. Люди постепенно привыкли к своей нынешней жизни, да и самые тяжёлые работы остались в прошлом, во всяком случае, ничего капитального сейчас не строилось. Сил к вечеру оставалось куда как больше, чем раньше, и вечером у костра сам собой организовался клуб. Пели песни, рассказывали истории из своего прошлого и травили анекдоты. Особенно в этом преуспел Юрка-длинный, затмив на этом поприще даже самого Колю. Очень не хватало гитары — так что барды "не пошли", зато народные песни, коих женщины знали великое множество, звучали постоянно. Даже парочки, периодически ныряющие в темноту, обычно возвращались к огню. Людей тянуло друг к другу.

— Какие люди! — привычно радостно оскалился Николай. Сидевшая у него на коленях Оля, соскочила и, схватив Алину за руку, утащила её к компании девушек, шушукавшихся с другой стороны костра.

— Присаживайся, — прораб солидно кивнул на место рядом с собой. — Ожил?

— Ожил, Сергей Геннадьич, ожил, — Иван махнул рукой Коле. — Иди сюда, совет держать будем.

Сам того не зная, Маляренко выбрал в отношении главного прораба совершенно верную стратегию. Он никогда не вмешивался в его работу и никогда публично не указывал, что ему делать. Более того, Иван всегда, даже наедине, обращался к Звонарёву по имени-отчеству, от чего тот получал немалое удовольствие. Да и отношение соплеменников к прорабу, изрядно подпорченное во времена Ермакова, стало помаленьку меняться. Всё ещё сильно хромавший Звонарёв, прыгая на своём костыле, успевал всюду. Работая за четверых, он грамотно и, самое главное, без криков и угроз руководил общиной. Народ, хоть и косился на отдающего приказы от имени Маляренко Серого, но терпел. А потом и вовсе свыкся.

Иван, конечно, и раньше присутствовал на ежевечерних планёрках, но как-то пропускал мимо ушей всё, о чём ему докладывали заместители. Мысленно он был уже в своей палатке, где его ждала Алина. Так что за это время Маляренко довольно серьёзно выпал из жизни общины. Надо было навёрстывать.

С женской стороны раздался дружный девичий смех. Алина солировала, вполголоса что-то активно рассказывая подругам. Те хихикали и метали на вождя красноречивые взгляды. Вождю это не понравилось, и, протянув костыль Звонарёву, он велел ему и Николаю перебираться за стол в "офис".

— А в принципе — нет худа без добра, — Николай запалил лучину. — Если б ты рыбы столько, сколько и я, ловил, то мы бы так её и ели. А так Геннадьич мне студента выделил, и ничё — пошла охота! У дальней промоины водопой есть, туда сайгаки, вроде бы, приходят. — Офицер в затруднении наморщил лоб. — Я таких же, кажется, когда служил, видел. Юрка копьё твоё швыряет — мама не горюй! Бьёт зверя враз. Тут главная хитрость — кровь сразу замыть, чтоб на следующий день стадо не спугнуть, да хищников не привадить. Вот я с котелком на охоту и хожу.

Коля, сидя в кресле, с удовольствием потянулся. Видно было, что он нашёл себе новое хобби, помимо рыбалки, и говорить о нём мог долго. Ваня представил себе грядущую лекцию о способах подкрадывания, о маскировке, о повадках животных, и повернулся к прорабу.

— Дом закончили, почти, — Звонарёв понимающе усмехнулся. — Штукатурю изнутри помаленьку, потом о печке думать буду.

— Думаешь, печь понадобится? Климат то жаркий, — Коля с сомнением покачал головой. — Я в Болгарии был, а там зимой — плюс десять… не ниже. Природа похожа, климат тоже.

— А я в Казахстане жил! — Маляренко решил закончить дискуссию. — Там летом — сайгаки и плюс пятьдесят, а зимой — пингвины и минус сорок. С буранами. Не дай бог тебе узнать, что это такое.