Михаил Михеев - Песец подкрался незамеченным

— Адмирал, а вам не кажется, что с дамой можно и повежливее?

— Мне никогда ничего не кажется. Я или уверен, или не болтаю, — фыркнул Ковалев и выключил связь.

Ровно через час сбросивший почти пять килограммов и, несмотря на изможденное лицо, похудевший и помолодевший адмирал деликатно позвонил в дверь каюты Дайяны. Дайяна занимала на базе самые роскошные апартаменты — целых пять комнат. Она любила простор. Впрочем, ни у кого эта маленькая слабость протестов не вызывала — Дайяну любили, и она беззастенчиво этим пользовалась, правда, надо отдать ей должное, только в мелочах. Единственно, на чем все дружно тогда настояли, так это на том, чтобы апартаменты эти были расположены во внутренней, самой защищенной части базы, в ее старом, но отлично бронированном ядре. Протесты девушки о том, что там нет иллюминаторов, были столь же дружно проигнорированы, и Дайяне пришлось смириться.

Ковалеву было проще — он космические станции не слишком жаловал, и потому предпочитал держать свой флаг на "Громовой звезде". Ну, или на планете расположиться на худой конец, но последнее ему тоже не слишком нравилось. Все-таки, несмотря на то, что он был теперь имперским адмиралом, восприятие его осталось чисто земным, и как многие жители слаборазвитых в плане космических перелетов планет, в чужих мирах он чувствовал некоторый дискомфорт. На корабле, который фактически стал его вторым домом, никакого дискомфорта не ощущалось, а вот на чужой планете и под чужим солнцем накатывало чувство какой-то незащищенности. То есть побывать на другой планете — пожалуйста, без проблем, а вот жить там сколь-либо продолжительное время как-то не тянуло. Впрочем, возможно, он был в этом плане не одинок — во всяком случае, как иначе объяснить тот факт, что возможность размещения командного центра на планете даже не рассматривалась? Все, не сговариваясь, решили, что орбитальная крепость, пусть даже и бывшая, надежнее, и теперь основной центр управления возрождаемой империи был именно здесь. Правда, Ковалев бывал на станции нечасто, но вот именно сейчас, вернувшись из похода, он именно на центральной базе и прохлаждался, а его флагман, пришвартованный здесь же, проходил текущий ремонт, в то время как команда его отрывалась на планете. Ну, там все было, как положено — развлечения, спиртное рекой, девочки… В принципе, то, что нужно вернувшемуся из похода солдату.

Адмирал, кстати, сразу после прибытия тоже прогулялся на планету, инкогнито, конечно — не пристало официальному лицу, можно сказать, второму (хе-хе, наивные) человеку в империи отрываться, как какому-то рядовому. Ковалев, когда ему долго втирали об особенностях этикета, вообще осатанел, потому как не без основания считал, что сам может устанавливать этикет, причем тот, который сочтет нужным. Увы, товарищи его не поняли, и адмиралу пришлось смириться перед напором общественного мнения и посещать планеты инкогнито, в обычном десантном комбезе с лейтенантскими погонами. Кстати, простые матросы и десантники ничего плохого в этом не видели — ну, решил командир оттянуться, и что с того? На планетах его не узнавали — во-первых, в жизни Ковалев сильно отличался от парадных портретов, а во-вторых, не ассоциируется десантник в невеликом звании, сидящий в самом обычном баре и пьющий в компании других таких же вояк, со всемогущим комфлота. Вот и здесь в первый вечер после прибытия Ковалев сгонял вниз, неплохо провел время и даже был арестован местной полицией за нарушение общественного порядка. Вообще-то, арестовывать военных имеет право только военная полиция, но Ковалев и несколько оказавшихся с ним в одной компании десантников были уже слишком веселыми, поэтому решили подшутить над блюстителями порядка и дали себя задержать и запереть в КПЗ. Утром полицейские, наверное, выпучив глаза, смотрели на пустую камеру и пролом в стене — кирпичная кладка супера не удержит…

Ну а после сих сомнительных "подвигов" адмирал уже неделю сидел на станции и разгребался с накопившимися делами. Их, кстати, было столько, что адмиралу взвыть хотелось. Увы, выть он мог сколько угодно, но дело от этого двигаться упорно не хотелось, и приходилось разбираться, вникать в каждую бумажку и шепотом материть тупоголовых помощничков, которые сами, без участия высокого начальства, не способны разобраться с такой вот ерундой. Впрочем, возможно, он был и неправ, просто очень уж ему не нравилась бумажная работа. На мостике боевого корабля, конечно, рискуешь больше, но там и понятнее все, и не надо разбираться, куда поставить запятую в чем-нибудь банально сложном, вроде "казнить нельзя помиловать".