Александр Байбак: Охотники и жертвы

— Господа пираты, минуту внимания!

Окошко камеры я предусмотрительно оставил в развернутом виде, так что реакция боевиков меня весьма позабавила: телохранители профессионально зафиксировали стволы на скрытом в стене динамике, а пижон чуть было не выронил свой раритет, дернувшись всем телом.

— Ты кто?! — растерянно заорал он, и принялся вертеть головой в поисках источника звука.

— С вами говорит капитан-лейтенант Тарасов, командир штурмового отряда, фрегат "Отважный". Сопротивление бесполезно, корабль практически захвачен. Предлагаю сдаться добровольно, в противном случае мы применим силу.

— Артиллерийская рубка захвачена! — уловил я краем сознания доклад командира второго отделения.

Вот, почти не соврал. Осталось лишь ходовую рубку прибрать к рукам.

— Да пошел ты! — взвизгнул пижон и выпалил из своей "дуры" в облицовку динамика.

— Парень, ты идиот! — сочувственно проговорил я, взвешивая в руках "глушилки".

Компьютерщик намек понял правильно — не успел я договорить, как створки стремительно разъехались, утонув в переборке. Мы с сержантом одновременно высунулись из-за косяков и зашвырнули "глушилки" в рубку, тут же уступив место Мишке с Лемаевым. Те тоже закатили внутрь по паре гостинцев и поспешили укрыться за стенами. Рвануло со страшной силой, ярчайшая вспышка едва не ослепила сенсоры скафандра, но фильтры справились, и я оперативно запрыгнул во все еще открытый проем, краем глаза уловив движение зама. У нас за спинами с сухим треском сошлись створки, перекрывая выход, и тут же по ним ударили струи унитаров, выпущенных из двух стволов — хорошие у пижона телохраны, на рефлексах садят, на звук. Однако нас с Мишкой на линии огня уже не было — я скрючился за перегородкой релакс-зоны, практически не отличавшейся от таковой на "Отважном", а Иванов достаточно комфортно устроился за массивной консолью резервного поста связи. Я поймал Мишкин взгляд, ткнул в "глушилку" на поясе. Тот кивнул и свернул головы сразу двум ребристым чушкам, видимо, для надежности. Впрочем, я поступил аналогично — уж если после первой атаки телохраны сумели сохранить боеспособность, то на средствах поражения экономить себе дороже. Бросил взгляд на съежившуюся картинку с камеры, хмыкнул удовлетворенно — трясущий головой пижон перекрыл телохранителю линию огня и находился от меня метрах в четырех. Однако оружие не потерял, держал его теперь как положено — в правой руке стволом в сторону потенциальной опасности. Охранник почти у самой стены, полностью занятой обзорным экраном. Мишкин клиент вообще в стороне, водит стволом, но палить по переборке перестал — боезапас экономит. Собственно, с момента нашего проникновения в рубку прошло не более пяти секунд, опомниться толком боевики не успели.

— Давай! — крикнул я Мишке и зашвырнул "глушилки" под ноги пижону, перекинув их через перегородку.

Снова рвануло, и я выпрыгнул из укрытия, на ходу вырвав из ножен на груди верный "стерх". Тот самый, с которым на Ахерон ходил. Одним стремительным рывком преодолев отделявшее меня от пижона расстояние, я сместился немного вбок, выполнив айкидошный вход снаружи, и от души рубанул по запястью вооруженной руки. Все-таки бронекостюм, даже десантного образца, это вам не средневековый доспех — уязвимых для поражения холодным оружием мест в нем достаточно. Защитное поле на такое воздействие не реагирует, а эластичные соединения броневых пластин в суставах бритвенно-острому лезвию из спецсплава противостоять не могут. Вот и сейчас клинок с легкостью рассек армированное волокно манжета, а заодно и кости с мышцами, так что практически отсеченная кисть под тяжестью оружия повисла на клочке кожи и узкой полоске ткани. Из перерубленных артерий брызнула кровь, но ошарашенный двойной дозой светозвукового воздействия боевик заорать не успел — обратным движением я вонзил нож ему в подмышечную впадину, перерезая легкое. Он тут же захлебнулся кровью и обмяк, позволив мне беспрепятственно захватить локтевым сгибом левой руки шею и закрыться его телом от подозрительно быстро оклемавшегося телохранителя. Тот успел среагировать на мой бросок и выпустить короткую очередь, однако все унитары пришлись в корпус уже к тому мгновению мертвого пижона. Вырвав нож из раны, я оттолкнув бездыханное тело. Придал ему ускорение толчковым мая-гери, задействовав усилитель, однако телохранитель увернулся от страшного снаряда, отскочив чуть в сторону. Правда, тут же нарвался на мой удар — не останавливаясь ни на мгновение, я с разворота вбил левую ступню ему в голову, отчего он врезался спиной в экран и рухнул на колени. Подскочив к нему, я левой рукой прижал автомат к корпусу, а правой принялся методично вбивать тяжелые удары рукояткой "стерха" в шлем. При каждом попадании противник бился затылком об экран и содрогался всем телом, силясь освободить оружие, однако переломить ход схватки не сумел. На третьем ударе не выдержала начинка шлема — отключился поляризующий слой забрала и я разглядел искаженное страхом лицо молодого еще парня. Четвертый удар — сбоку в висок — отправил его в нокдаун, и я не замедлил воспользоваться полученным преимуществом. Рванул автомат влево-вверх, выворачивая пальцы, и от души въехал коленом в открывшийся подбородок. Голова выгнулась под неестественным углом, и мой клинок вонзился под нижнюю челюсть, перерезав язык и пробив мозг. Глаза парня остекленели, тело пару раз дернулось в конвульсиях, но я прижал его к обзорному экрану, вдавливая лезвие глубже в рану. Освободив нож, небрежным толчком опрокинул мертвеца на пол и вытер клинок о его рукав. Медленно развернулся, зафиксировав взгляд на напарнике.