На второй год войны после опустошительных битв, в которых легионеры захватили четверть всех комплексов Избранных, те начали радиопередачи для гражданского населения. По распоряжению Верховного Совета они глушились, но все-таки что-то попадало в эфир. Избранные говорили, что они несут все самое лучшее, что есть у человечества, что земляне должны смириться и преклонить голову перед высшими существами. И как не странно, многим это понравилось, ведь преклонить голову для большинства не так уж и трудно, а тут конец мучительной войне и благоустроенная жизнь, которую обещали Избранные всем, кто присоединится к ним. И многие дрогнули. Приток солдат в Легионы значительно уменьшился, некоторые переходили на сторону Избранных и сражались в их рядах. Но и таких было немного. Остальные предпочитали выжидать. Громче стали звучать голоса о прекращении войны. Легионеры, оскалив зубы, расстреливали любого, кто смел об этом заикнуться, но легионеров оставалось все меньше и меньше. Но самым страшным было то, что земляне были всегда в руках Избранных. Если бы те захотели, они могли бы с легкостью ядерными ударами выжечь всю планету, но это лишало их вторжение всякого смысла. Пепелище им не нужно, ведь именно от него они и бежали двести лет назад. Для землян не могло быть полной победы. Даже полностью выкинув Избранных с планеты, они получили бы несколько сот ядерных боеголовок в качестве мести. И только в войне был единственный смысл существования, потому что капитуляция, для тех кто умеет ненавидеть, невозможна.
–Тупость, тупость и еще раз тупость-вот, что самое страшное,-сплевывая на пол, тихо говорил сержант. -Тупость погубила старый мир, и она же погубит и нас.
–Не понимаю,-пожал плечами Шано. -Глупый человек, он же если даже и какую ошибку сделает, так ведь не со зла, а по незнанию. И старый мир погиб по совсем другим причинам.
–Я не про отдельных людей говорю,-пояснил сержант. -Тупость-это что-то вроде заболевания какого. Даже очень начитанный и аналитически мыслящий человек частенько бывает болен этой болезнью. Это бывает от хорошей и сытой жизни или, напротив, от пребывания в слишком тяжелых условиях. То есть, когда мысли человека замыкаются на том, как бы побольше нахапать, попробовать чего-нибудь эдакого, особенного. Работать не надо и как-то не тянет, и работа для таких становится развлечением. Пробудить их может только угроза лишения всех тех материальных благ, которыми они владеют. В случае крайней нужды, когда работа только способ выживания, она становится ненавистной. Единственное желание: все те же материальные блага и поиск дешевых удовольствий.
Кейл осторожно поправил повязку на шее и, свесив голову с верхней койки, посмотрел на сержанта.Тот дышал часто и неглубоко: берег сломанное ребро. Кейл вкрадчиво спросил:
–Так получается сержант, что лучше всего золотая серединка?
–Нет, что ты,-рассмеялся сержант и поморщился от боли в груди.
–Нет,-повторил он.– Я не хочу говорить, что лучше, просто в некотором равновесии между богатством и нуждой рождается больше выдающихся представителей человечества.
–А может быть их рождается больше там потому, что и сама эта прослойка больше по размерам, чем другие две.
–Она была больше...В некоторые времена...А теперь, я думаю, она изрядно потончала. Не так ли?
–Бедность,-сказал Кейл,-вот главный двигатель прогресса. В конце концов, посмотрите, кем мы были после бегства Избранных. Мы были все бедны и, как крысы, шныряли на радиоактивных свалках. Прошло двести лет– и посмотрите на нас!
–Да уж,-издеваясь, протянул сержант,-посмотрите на нас,– и выразительным жестом обвел все вокруг.
Кейл побледнел от бешенства и сузившимися зрачками посмотрел в глаза сержанту. Тот сидел спокойно, лишь слегка напряглись мышцы на бритом затылке. Кейл срывающимся голосом начал:
–Если бы не война...
–А что-если бы не война?-перебил сержант.– Ты деревенский парень, Кейл, ты жизни не видел. Все бедны... все равны...-передразнил он.– В городах, некоторые совсем неплохо устроились, неплохо подгребли под себя. И если бы не война, снова бы кто-то жрал в три глотки и толпу подхалимов кормил, а кто-то подыхал бы, как собака под забором, и дочь его шла бы продаваться за миску супа. Почему-то во время прошлогоднего нашего отступа, в Европу вместо раненых поехали неплохо откормленные и неплохо одетые...гос-по-да,-он выплюнул это слово. Ноздри у него раздувались и глаза смотрели твердо и жестко.
Читать дальше