Владислав Выставной - Кремль 2222. Запад

И в этот момент там, в глубине этого кирпичного колодца, истошно заорал младенец. То ли акустика двора была такова, то ли глотка у орущего была поистине луженая, да только эхо разносило детские вопли с такой силой, будто не ребенок это был, а половозрелый, охочий до спаривания нео. И тут же, словно по команде, к «солисту» подключился целый хор маленьких вестов.

Вот это и был финиш. По ту сторону стены явно услышали непривычный звук — и на мусорную кучу с противоположной стороны шустро полезло несколько мутов-разведчиков.

— Ну, понеслась… — пробормотал Книжник, припадая к диоптрическому прицелу. До карабкающихся было не больше двух десятков шагов — идеальное расстояние для бесшумной арбалетной стрельбы.

Первого нео он сбил, едва тот пересек мусорную «вершину», так что труп покатился внутрь двора, и следовавшие за ними ничего не поняли. Так, планомерно, одного за другим удалось уложить пятерых.

Но потом всполошились десятники. И вверх полезла настоящая, до зубов вооруженная орава. Книжник лихорадочно забивал в бункер оставшиеся болты, понимая, что долго так продолжаться не может. И уже через несколько секунд сам кубарем летел вниз — чтобы занять оборону вместе со своим народом…

Что?! Неужто он так и подумал — «своим»?!

Это было странное чувство — но он был готов умереть за них — чужих, в общем-то, людей, более того — бывших врагов. И дело было не только в обещании, данном Зигфриду. И даже не в Хельге… А может, черт возьми — все было именно в ней!

Беженцы сгрудились тесным кольцом вокруг павильона метро. Подростки с трудом удерживали оружие отцов, женщины ощетинились гибкими клинками. Не слишком серьезная угроза для армии нео.

А муты уже вовсю перли — через мусорный «перевал», через какие-то боковые, сквозные лазы, выпрыгивали из пустых дверей и окон. Они быстро оценили ситуацию и теперь приближались с мерзкими ехидным улыбочками, даже облизываясь от предстоящего удовольствия. Для нео «белая баба» — трофей лучше не придумаешь. Так сказать, товар двойного назначения: сначала насиловать, пока не окочурится, потом сожрать. Мечта садиста. А тут еще и дети…

Едва эти мысли мелькнули в голове Книжника, палец сам вдавил спусковую скобу — первый болт ушел в ближайшую ухмыляющуюся уродливую морду.

— Назад, в метро! — заорал Книжник.

Некоторое время люди колебались. Возможно, смерть в бою — но здесь, наверху, под синим небом — казалась им предпочтительнее затхлой и такой же гибельной темноты.

— У нас нет другого выбора, — крикнул Книжник. — Все в метро! Уходим!

Люди разом ринулись к черным провалам дверей, но тут же оттуда раздался истошный женский визг. Следом еще один крик и еще, а после — жуткое утробное рычание, вперемежку с громким, отвратительным чавканьем.

Люди отпрянули в ужасе: оттуда, из мрачной глубины, на них перли подлинные хозяева этого подземного ада — кошмарные гибриды насекомого и человека. Руконоги не стремились выбираться на свет: в создавшейся тесноте и давке им было удобно хватать и утаскивать в свой темный мир самых слабых и беззащитных.

Это была худшая ситуация, какая только могла сложиться в их положении, — оказаться меж двух огней, в окружении врагов, которые стоили друг друга. Дело оставалось лишь за выбором смерти. Хуже всего было то, что Книжнику с его арбалетом было не пробиться сквозь толпу, туда, где пиршествовали руконоги. И тогда, в полнейшем отчаянии, он заорал:

— Вперед!!! За мной! Чтоб вас всех, м-мать…

Он бросился на наступающих нео, уже не жалея зарядов, обильно расстреливая оставшиеся болты. Страх в нем смешался с отчаянной решимостью — и в эту минуту он готов был броситься грудью на острые копья и ржавые заточки мутов. Вслед за ним в атаку бросились мальчишки, самому старшему из которых было лет четырнадцать. Они бились яростно, как взрослые, — но куда им было до звериной мощи мутов! Двое сразу полегли от ловких ударов заточек, еще трое, раненые, пытались оттащить упавших товарищей.

Это была не битва, это была агония.

И потому, когда арбалет защелкал вхолостую, не оставалось ничего, кроме как мысленно прочитать прощальную молитву с пожеланием покарать все это нечистивое вражье семя…

И с последним словом, обращенным к Всевышнему, арбалет вдруг изрыгнул поток разящего грома и целый веер молний, что принялись обращать ухмыляющихся тварей в клочья разлетающегося мяса…

Книжник орал в каком-то боевом исступлении, не понимая, что происходит, как он может разить врагов из разряженного оружия, а громы и молнии продолжали настигать напиравших нео, и вскоре наступавшая толпа превратилась в жалкие ручейки спасающихся бегством…