Дмитрий Кружевский - Тихий шёпот звезд

Весь их маленький гарнизон собрался на крыше одного из бункеров и смотрел в сторону разрастающегося пожарища. Одна из девушек плакала, уткнувшись в плечо своей подруге, еще одна упала на колени и, вцепившись пальцами в растущую на крыше бункера траву, громко молилась. Но большинство просто застыли столбом и со слезами на глазах смотрели в сторону пылающего города.

Роханцев нервно курил сигарету за сигаретой, отбрасывая практически недокуренную, чтобы через мгновение прикурить новую. Кай, все же примчавшийся в крепость на своем мотовелике, вопреки приказу оставаться дома, сидел на траве и, обхватив голову руками, натужно подвывал. Тейрина опустилась рядом с парнем, несколько минут пыталась его успокоить, потом поднялась и, подойдя к Сергею, молча уткнулась ему в плечо. А Ратный ничего не видел вокруг, он оцепенело смотрел на огни пожарища, чувствуя, как в груди поднимается какая-то непонятная волна гнева и какой-то дикой ненависти. Словно всколыхнулся какой-то слой генетической памяти, словно он отпрыгнул на несколько столетий назад, когда крылатые машины с крестами на крыльях обрушивали неумолимую смерть на спящие города. Он не знал, что его прапрадед примерно так же стоял у края аэродрома и с бессильными слезами на глазах глядел на свой догорающий "Ишак", который он так и не успел поднять в воздух, чтобы остановить крылатую смерть. Однако в этот предрассветный час, когда солнце только озарило своим светом небосклон, глаза обоих мужчин, разделённых бездной веков, сверкали праведным гневом и холодной решимостью идти до конца.

- Мне понадобиться чертежная доска, - пробормотал он, скрипнув зубами и, смотря ненавидящим взглядом в сторону удалявшихся дирижаблей, добавил. - Но клянусь, вы будете у меня гореть. Гореть ярче этого города.

Город лежал в руинах. Создавалось такое впечатление, что в нем не осталось ни одного неповрежденного здания. Выбитые глазницы окон зияли пустотой, в которой порой вспыхивали зловещие огни что-то жадно пожирающего пламени. Кривые закопчённые зубы разрушенных, иссечённых осколками стен застыли в немом молчании. Улицы и дворы испещрены темными провалами воронок. Везде осколки кирпича вперемешку со стеклом искореженными кусками метала, земли, а порой и кусками человеческих тел. Раскидистые деревья, растущие вдоль улиц, местами превратились в искореженные сгоревшие скелеты, в безмолвном вопле тянущие к небу свои дымящиеся ветви. Едкий дым от пожаров туманной дымкой застилает город, заставляя слезиться глаза, а порой заходиться в продолжительных приступах кашля. Однако огонь практически никто не тушит. Выжившие либо спешат убраться из агонизирующего города, либо помогают разбирать завалы, чтобы спасти оттуда зовущих на помощь людей. Впрочем, последних с каждым часом становиться все меньше и меньше, - крики смолкают. И происходит это отнюдь не потому, что людей спасают…

На самом деле тех, кто спасает, очень мало. Это всего лишь пара десятков рабочих с фабрики отца Кая, которая, как ни странно, совершенно не пострадала от налета, несколько примкнувших добровольцев, да гарнизон крепости. Хотя от девчонок толку было мало. Большинство из них при виде обгоревших тел впали в полный ступор, граничащий с паникой, и Роханцев был вынужден отправить их обратно в крепость. В результате в городе остались лишь Сергей с комендантом да еще три девушки, среди которых оказалась и Тейрина. Глядя на нее Ратный поражался, сколько мужества скрывается в этой худенькой девочке, которая отважно лезла в развалины дома, едва заслышав очередной крик о помощи. И, наверное, именно ее пример заставлял его, стиснув зубы до противного скрежета, помогать разбирать завалы, сдерживая рвотные позывы при виде очередного трупа.

К концу третьего дня он ощущал себя уже бездушной машиной, которая, даже не морщась, равнодушно оттаскивала очередной труп в сторону, чтобы он не мешал их раскопкам. Внутри души поселилась какая-то холодная пустота, а где-то глубоко в ней бурлил вулкан зарождающегося гнева. Эти люди не были ни в чем виноваты. Это был мирный городок, большинство населения которого состояло из стариков, женщин и детей. А этот налет был актом планомерного уничтожения, - циничного и безжалостного. Судя по разрушениям, ястанские дирижабли полностью опустошили бомболюки, выбросив свой смертоносный груз на беззащитные жилища людей. А если учитывать размер аппаратов и их грузоподъемность, то оставалось только удивляться, количеству выживших. Хотя город практически перестал существовать,- превратившись в смердящий гарью труп.