Мария Семенова - Ошибка «2012». Мизер вчерную

А целью её была, похоже, столица…

Стало ясно, что спасти славную Дагомею и её Льва могло лишь одно — вмешательство предков. Грозных, но справедливых, повелевающих духами всех стихий… Однако предки всегда требовали жертв, и вот уже третий день воительницы Льва сгоняли ко дворцу обречённых. Жертвы пели песни и несли в руках связки ракушек каури и калебасы с брагой тафией — плату за переход в другой мир, к лику предков.

Приняв плату, их подвешивали на стену пятками вверх…

Прибоем рокотали тамтамы, свирепые телохранительницы Льва обмакивали в тягучую кровь безжалостные копья. Их губы кривились в судорогах, выплетая заклятия.

— О великий Дан, о разноцветный Змей…

Бешено плясавшая жрица вдруг захрипела, замерла, безвольно закатила глаза и, неестественно выгнувшись, рухнула всей тяжестью на землю. Её пальцы мяли слипшийся от крови песок, ноги чуть заметно подергивались, не в силах оставить ритм танца, на посеревшем, как у мёртвой, лице обильно заклубилась пена. Казалось, она сама была готова вот-вот отойти к предкам.

— Свершилось! — обрадовалась главная телохранительница и, ликуя, крутанула в воздухе ассегай. — Духи услышали её!

— Да, да, свершилось! — хором подхватили воины и с новой силой повели священный танец. — Они слышат её! Они слышат её! Её Они слышат! Слышат!

— Свершилось! Воистину, — подтвердил Лев.

Минган, наследники и оба мео вздохнули с облегчением. Хвала радужному Змею, всё кончилось благополучно. Предки приняли жертву. И что теперь какие-то белые люди с их железной лодкой? Пусть, пусть приходят.

— Да, Они слышат нас! Слышат! — громко повторил Король. — Предки открыли свои уши. Они не оставят нас…

В этот самый миг, словно подтверждая его слова, ткань вселенной разорвал чудовищный грохот. С таким звуком мечет огненные стрелы грозный Эбиосо, так гремит, извергая палящие тучи, подпирающий небо Катомби, священный вулкан южных племён. Небо лопнуло, точно скорлупа кокоса, потом наступила тишина, и в уши ввинтился ужасный вой, близившийся со стороны реки. Начавшись за деревьями, он стремительно нарастал, заполняя все небеса, хотелось исчезнуть, превратиться в ничтожную мошку, зарыться с головой в землю. Казалось, сам Гбингбо-погубитель мчался ко дворцу на огненных крыльях…

— Во имя прародителей, — вскочил с трона Лев, да так, что испуганный раб еле успел отдёрнуть от царственной головы опахало, — это ещё, что за…

Он не договорил. Посредине двора вдруг расцвёл огромный огненный цветок. Яркое пламя резануло по глазам, сразу погасив все краски мира, и тотчас раскатился жуткий гром. Может, что-то подобное слышали в свои последние мгновения те, кого накрывали палящие тучи Катомби. Вздрогнула, взметнулась к небу земля, беззвучно закричали люди, и рваные ошмётки железа в один миг сделали работу десяти жриц. А на реке вновь коротко проговорил Эбиосо, и небо снова наполнил вой, и во дворе расцвёл ещё один огненный цветок. А за ним — ещё, ещё, ещё…

— Спасайтесь, о люди! — закричал Абомейский Лев. — Духи на службе белых людей злы и могущественны!

— Да, да, духи, духи… — Минган, наследники и оба мео устремились под защиту стены. — Злые духи могучи!

— Духи, злые духи! — дрогнула, пришла в движение стража, с криком рванулись со двора палачи, и лишь отчаянные телохранительницы плотно окружили своего повелителя.

Опять и опять вспыхивали разрывы, летучий металл крушил камень, рвал людские тела…

Только жрица ничего не видела и не слышала. Лёжа на земле, она внимала голосам духов. Вернее, голос был только один, причём новый и незнакомый. Он вещал ясно и громко, заглушая речи могучего Да Зоджи [50] Да Зоджи — повелитель дизентерии. , ужасного Да Лангана [51] Да Ланган — хозяин лихорадки. , смертоносного Аган Таньи и даже самого Эбиосо.

— Ты будешь моей правой рукой, моей карающей палицей, стрелой моего лука, ядом на её острие, — гулко, словно в пещере, отдавалось каждое слово. — Забудь своё прежнее имя, да, забудь его навсегда, отныне ты — Мамба. Да, Мамба, безжалостная и смертоносная, да, Чёрная Мамба, подгоняющая острым жалом белое стадо. Сегодня тебя ожидает дальняя дорога, вставай, Мамба, вставай, о выразительница моей воли. Вставай и иди…

— Да, господин, я слышу тебя, — без слов ответила ему жрица. Послушно поднялась и, переступая через тела, по щиколотку в крови пошла со двора.