Роман Глушков: Холодная кровь

– Ты лжешь, Стратег! – взорвался майор, в гневе вскочив с камня. Глаза Кальтера налились лютой ненавистью, а на скулах заиграли желваки. – Намеренно лжешь, потому что сразу понял: если я решил плюнуть на задание и помочь несчастному ребенку, значит, уже никогда не вернусь в ваше проклятое Ведомство! Поэтому ты зол и всячески пытаешься запудрить мне мозги! Сумасшествие и то не побрезговал мне приписать! Ради чего даже не поленился сфальсифицировать видеозапись! Все, что угодно, лишь бы Кальтер уверовал в то, что он рехнулся и, поджав хвост, прибежал обратно. Не дождешься, Стратег! Я скорее поверю, что это ты – призрак, ведь за столько лет я ни разу не видел твоего лица. Только этот мерзкий дребезжащий голос из колонок, и больше ничего! А девочка Вера – реальна. И она – мой лучший и единственный друг, запомни это, ты, лживое бестелесное существо! И теперь Вера отправилась домой – назад, в свое прекрасное будущее! Возможно, когда-нибудь и я там окажусь, кто знает? Ну а нет, значит, нет – майор Константин Куприянов готов покорно принять любой приговор Зоны! Один человек сказал мне недавно, что Зона судит каждого, потому что здесь нет невиновных! А потом я его убил. В тот раз я выступил палачом, а теперь вот сам сижу на скамье подсудимых. И Зоне есть за что с меня спрашивать. Нет, не за те души, которые я погубил, – за них мне предстоит держать ответ в другом месте. Зона не судит за чужую смерть, ибо она в этом плане сама далеко не безгрешна. Зона судит за твою собственную жизнь, и судит так, как это не под силу даже самому Господу Богу. Он требует от нас покаяния, а Зона не требует ничего. Она просто открывает нам глаза на те вещи, какие мы раньше в упор не замечали. Работая на вас, я научился превосходно контролировать собственные эмоции, но совершенно разучился понимать, когда я искренен, а когда притворяюсь. Забавно: даже сейчас я не знаю, искренне ли говорю или же пытаюсь оправдаться перед тобой в том, что Кальтер – не безумец. Я лгу инстинктивно, лгу всем подряд, в том числе самому себе, убеждая себя в том, что живу и поступаю правильно. Осознавать собственную лживую натуру и одновременно продолжать лгать – хуже пытки. И если бы проблема крылась только в этом! Отнимая чужие жизни, сам я жил по принципу «сделал – забыл» – единственно верному принципу на моей специфической работе. Однако, встретив Веру, я невольно оглянулся назад и увидел, что сегодня мне попросту не о чем вспомнить. За двадцать лет – ни одного заметного воспоминания! Ни хорошего, ни плохого! Все выброшено и забыто, как ненужный балласт, а в памяти – лишь крики. Тысяча криков, и ни одного лица. Есть среди тех голосов и детские, вот только кричат они не так, как должны кричать дети. И самое отвратительное в том, что ведь это я, а не кто-то другой, заставлял кричать тех детей от боли и страха. Но сегодня все было совсем иначе. Сегодня ребенок из далекого будущего поблагодарил меня за помощь. И даже поцеловал. Теперь мне есть что отложить у себя в пустой памяти. А завтра я смогу взять оттуда эти воспоминания и сказать: черт возьми, единственный раз в жизни, но Кальтер совершил поступок, который ему нет необходимости забывать! И это был правильный выбор, Стратег, что бы ты ни думал на сей счет. По крайней мере, когда я буду подыхать, мне удастся вспомнить хоть что-то приятное.

– Да, Кальтер, теперь твой диагноз не подлежит никакому сомнению, – мрачно проронил механический голос. – Поверь, мне искренне жаль, что такой отличный солдат, как ты, покидает поле битвы сломленным и опозоренным. Мы доверяли тебе, как никакому другому оперативнику. Родина тебе доверяла. Ты вероломно предал не только нас, но и свою страну. Полагаю, мне не надо напоминать о том, что тебя ждет, когда ты вернешься из Зоны?

– Не беспокойся, я не вернусь, – ответил майор Константин Куприянов. – Меня в вашем мире больше ничего не держит. Весь мой мир теперь со мной, в Зоне. Сегодня она приняла меня и вряд ли уже когда-нибудь отпустит. Тут все мои надежды на будущее и воспоминания о единственном человеке, который мне дорог. А в вашем мире – только пустота и кровь. Это там я находился в зоне, а здесь я абсолютно свободен. Прощай, Стратег.

И, выключив ПДА, уселся обратно на камень. Ждать Веру.