Роман Глушков - Боевые псы Одиума

На полках стояло еще много фотографий, а самые лучшие из них были увеличены и вывешены на стены. По настенным снимкам можно было не только проследить, как росли и взрослели близнецы, но и определить, насколько ответственно подошла Дженифер к их воспитанию, документируя каждое значимое событие в жизни ребятишек.

Марк и Джеймс в коляске на прогулке. Оба мальчугана еще совсем крошечные, а на заднем плане видна мемориальная доска педиатрической клиники. Наверное, это был первый снимок близнецов, сделанный Робертсами. Интересно, сколько времени уже прошло с тех пор, как Чейзы расстались с сыновьями…

А на этом снимке – Ребекка даже задержала дыхание, – конечно же, чьи-то первые шаги. Люк Робертс поддерживает сзади… ага, Джеймса, чтобы тот не упал, а сам при этом улыбается еще счастливее, чем вставший на ножки ребенок. Значит, Марк начал ходить чуть позже… Верно, вон он, похожий снимок, рядом…

А это, несомненно, день рождения: торт со свечами, нарядные дети и родители, много гостей… Четыре свечки на торте – значит, уже миновал год, как Марк и Джеймс выписались из клиники. Как много детей приглашено на праздник… Неужели у Робертсов столько друзей? Гостеприимный дом, ничего не скажешь…

Марк и Джеймс в парке аттракционов… В океанариуме… Где-то за городом, катаются на катере… На костюмированном празднике в детском саду… Дома, вместе с Люком собирают игрушечную железную дорогу…

От обилия впечатлений у Чейз пошла кругом голова, и она уселась на одну из детских кроватей, при этом не прекращая рассматривать фотографии.

– Будь здесь сейчас Том, он бы наверняка что-нибудь вспомнил, – подумала вслух Ребекка. – А я не могу… Даже момент их рождения – и тот стерся из памяти… Ничего не осталось… Ничего…

Больше всего Ребекке хотелось сейчас заплакать, но у нее это не получалось. Жалеть себя она не привыкла, а плакать от радости никогда не умела. До самого вечера Чейз просидела на краешке кровати, подперев в задумчивости подбородок и глядя на фотографии детей. И лишь когда ее занятию начал мешать сумрак, она спохватилась и решила уходить. Ребекку так и подмывало прихватить с собой на память одну-две фотографии, но она не поддалась искушению. Потому что знала: каждый из этих снимков дорог Робертсам не меньше, чем был бы дорог ей, и пропажа не останется незамеченной.

– Я обязательно буду приглядывать за вами, мальчики, – пообещала Ребекка, напоследок еще раз взглянув на фотографии. – Так что ведите себя хорошо.

И, аккуратно прикрыв дверь детской комнаты, направилась к выходу. В душе Чейз впервые за очень долгое время наконец-то поселилась радость…

Автомобиль патера Ричарда Пирсона продолжал стоять там, где Ребекка покинула его несколько часов назад: у соседнего с домом Робертсов парка, в тени свисающих через ограду еловых ветвей. Незнакомая машина не вызывала у местных жителей никаких подозрений. Здесь постоянно были припаркованы автомобили, так как парк являлся единственным в округе местом, пригодным для спокойных прогулок; судя по всему, некоторые увиденные Ребеккой сегодня фотографии были сняты именно в этом парке.

Чейз торопилась. Находясь в доме сестры, она будто выпала из реальности и совершенно позабыла о том, что ее ждут. Разумеется, никто не стал бы распекать ее за длительное отсутствие, однако со стороны Ребекки было все же не слишком вежливо заставлять своих спутников волноваться.

Придремавший за рулем патер вздрогнул и проснулся, когда Чейз уже открыла переднюю пассажирскую дверцу и устроилась на сиденье не слишком просторного автомобиля.

– А, вот и вы, миссис Чейз! – встрепенулся Пирсон, приглушая звук у телеприемника, который ничуть не помешал патеру заснуть. – А я уж грешным делом решил, что вас приняли за воровку и забрали в полицейский участок.

– Обижаете, святой отец! – вступился за жену сидевший сзади Томас Чейз. Его ноги, с которых только позавчера сняли гипс, сгибались еще с большим трудом. И Томасу пришлось оккупировать все заднее сиденье, разлегшись на нем, как на диване. В отличие от патера, мистер Чейз не спал, поскольку не мог пока делать это без обезболивающего лекарства, а смотрел телевизор. – Копам нужно сильно постараться, чтобы просто заметить эту женщину. А уж поймать ее им и подавно не светит… Как твои успехи, милая?

У Ребекки не хватало слов, чтобы рассказать мужу обо всем, что ей довелось выведать за эти несколько часов. Томас и патер слушали ее, не перебивая. Они видели, что Ребекка все еще не пришла в себя от пережитого волнения. Майор Чейз пытался подбодрить жену улыбкой, но у него это плохо получалось. Уродливый, проходящий через все лицо шрам позволял Томасу улыбаться лишь левым краем губ. Просто чудо, что травма не лишила майора глаза, но наиболее пострадавшая правая половина лица Чейза была теперь полностью парализована.