Владимир Контровский - Мы вращаем Землю! Остановившие Зло

Тридцатисемимиллиметровые автоматические зенитные пушки, бьющие почти в упор по густым пехотным цепям, – штука страшная. Ливень снарядов величиной с хороший огурец выкашивал ряды немцев; снаряды рвали людей на куски – во все стороны летели руки, ноги, головы. Толпа атакующих редела на глазах, а немцы все шли, и самые оголтелые из них падали в двадцати-пятнадцати шагах от лежавшей цепи бойцов майора Дементьева. Павел понял, что атака врага вот-вот захлебнется, и тут из клубов дыма и пыли, поднятой разрывами снарядов, прямо на него выскочил здоровенный эсэсовец в изодранном мундире.

За все четыре года войны Павел никогда не видел врага так близко – не пленного, а в бою, с оружием в руках. Дивизионные орудия «ЗИС-3» и тем более «катюши» убивали на расстоянии сотен метров и нескольких километров, а врукопашную артиллеристы дрались редко, разве что в критических случаях, когда немцы врывались на их огневые позиции. Павлу повезло – уберег его от такого Всевышний, и вот теперь, накануне победы, судьба, словно в насмешку, решила восполнить этот пробел в боевой биографии майора Дементьева.

За несколько очень коротких секунд, пока немец набегал на него, Павел успел, как при вспышке молнии в ночной темноте, разглядеть его лицо: резкие черты, прямой тонкий нос, пепельный ежик то ли белесых, то ли седых, то ли покрытых пылью и копотью коротких волос – на голове у эсэсовца не было ни пилотки, ни каски, ни фуражки. И глаза – глаза безумца, викинга-берсерка, с черными дырами зрачков, вытеснивших почти всю радужную оболочку. В правой руке немец сжимал эсэсовский нож-кинжал – Дементьеву среди трофеев такие уже попадались.

Павел вскинул пистолет и нажал на спуск, но услышал только сухой щелчок бойка – он и не заметил, как расстрелял по атакующим всю обойму. А немец был уже рядом, он уже отводил руку с ножом, готовясь нанести удар, и зловеще отсвечивало багровым лезвие его кинжала. И тогда Дементьев разжал пальцы, бросил пистолет, одним движением подхватил с земли лежавшую шашку и встал навстречу эсэсовцу.

Время остановилось. Пропали звуки боя – в уши ударила тишина.

Никто и никогда не учил Павла Дементьева владеть шашкой – не считать же учебой детские игры, в которых он мальчишкой самозабвенно рубил палкой крапиву и репейник, или строевые приемы в спецшколе и в артиллерийском училище. Но сейчас его рукой словно управлял кто-то другой, впитавший умение владеть мечом с молоком матери и очень хорошо усвоивший уроки седых воинов-рубак.

Шашка взлетела и упала, мимоходом срезав пальцы левой руки немца, выброшенной навстречу клинку в тщетной надежде остановить разящий удар, и ее лезвие разделило надвое лицо эсэсовца – точно посередине, между глазами, горящими темным огнем безумия.

Немец упал, а Павел увидел, как шашка превратилась на миг в широкий голубой меч – в Меч из древнего предания.

А потом в уши снова ворвался грохот боя, и в руке майора Дементьева снова была его старая кавалерийская шашка с лезвием, густо замазанным красным.

Немцы дрогнули.

– Вперед! – хрипло выкрикнул Павел. – За мной, в атаку, ура!

Поле боя было завалено многими сотнями немецких трупов. Немногие из уцелевших бежали в лес, остальные бросили оружие. «Эрэсники» потеряли троих убитыми и нескольких ранеными – среди убитых был восемнадцатилетний парень, прибывший в часть с последним пополнением, перед самым началом Берлинской операции.

– Ты, Павел Михайлович, прямо Добрыня Никитич, – уважительно сказал замполит, глядя на Павла, как на былинного богатыря. И добавил, посмотрев на погоны зарубленного эсэсовца: – Штурмбаннфюрер – вроде как майор, по-нашему.

«Опеля» Дементьев подарил командиру полка Пуховкину (сначала напугав его своим появлением – тот подумал, что на такой шикарной машине приехало большое начальство). Потом машину увидел командующий артиллерией польской армии генерал Чернявский [11]и хотел отобрать. Пуховкин не отдал – мол, мы вам больше не подчинены. За это Чернявский загробил награждение всех офицеров полка польскими орденами, и комдивы шипели потом на Павла: «Свинью ты нам подложил – угораздило же тебя подарить эту машину комполка».

Но красавец «Опель» все равно не остался у Пуховкина. Из Москвы «с инспекцией» (а точнее – за трофеями) прилетел генерал-лейтенант Дегтярев, командующий гвардейскими минометными частями Красной Армии, увидел роскошную машину и тут же потребовал: «Кто, чья, подать его сюда!» И когда растерянный командир полка предстал перед грозным начальством, разговор был коротким: «Не по чину машину имеешь, полковник. Возьмешь полуторку, она довезет тебя до дома. А «Опель» оставь здесь, и шофера не забудь оставить».