Алексей Евтушенко - Долина

Я мог бы взять машину в селе – там на площади стояли три-четыре таратайки, скучающие водители которых покуривали рядом, ожидая клиентов. Но не стал этого делать. Два километра для человека, у которого затекли ноги сначала в самолете, а потом в автобусе, – не расстояние. Двадцать пять минут крейсерского хода. Много – тридцать. Что до жары, то я всегда её хорошо переносил. Опять же виды. И запах. Чуть подвяленная солнцем трава, виноградники на склонах гор, дорожная пыль, море вдали.

Уже потом, раз за разом анализируя события тех дней и ночей (вернее, одной ночи и одного неполного дня), я неизменно приходил к выводу, что должен был насторожиться с самого начала. Недорогой, с полным пансионом, частный отель в десяти минутах ходьбы от моря на три четверти пустой в июне месяце. Разве так бывает? Тогда я принял данный факт, как должное. И даже обрадовался – мол, правду говорили, что не много здесь народу отдыхает в это время. Замечательно! А почему так – не наша забота. Хозяйка Марианна, симпатичная дама лет сорока пяти, – мила и предупредительна. Номер на втором этаже трехэтажного здания под красной черепичной крышей – чистый и удобный. Электричество, горячая и холодная вода – в наличии. Готовят прекрасно, в чем я убедился в первые же полчаса после заселения, угодив как раз к обеду. Бассейн, волейбольная площадка, бильярд, турник, гамаки, кресла-качалки, беседки, чудесные цветы на клумбах, нежный газон, на который хочется немедленно лечь и уже не вставать. Что ещё надо? По мне – полное удовлетворение. Даже слишком. Я ведь работать сюда приехал. Вроде бы. Нет, никаких «вроде бы». Если хочешь или должен (что одно и то же, только не все это понимают) работать, то будешь работать в любых условиях. Хоть зимой в сыром полуподвале, хоть летом в частном отеле рядом с морем. Тут главное с самого начала не жалеть себя, настроиться на труд и соблюдать жесткий график. Я на второй же день установил следующий: подъем, завтрак, пляж и море – до 11 часов. Затем, с перерывом на обед, работа до восемнадцати тридцати. В семь вечера – ужин. А там, как получится. Можно посидеть со стаканом хорошего вина в кресле-качалке, можно побродить по живописным окрестностям: я люблю обследовать местность, в которой прежде не бывал, – никогда не знаешь на какие красоты и неожиданности наткнешься.

Вот на четвёртый день, вечером после ужина, я ее и встретил. В заброшенной воинской части, расположенной у подножия холма, за виноградниками, километрах в полутора от «Приюта Диониса».

На часть наткнулся случайно, гуляя. Обогнул невеликое озерцо, смотрю – грунтовка, по которой явно ездят не чаще раза в месяц, травой почти заросла. Вдоль виноградника идет, в горку, потом явно вниз, но уже не видно, куда именно. Захотелось посмотреть. Пошел. На гребень поднялся и – вот они, железные ворота наполовину открыты, левая створка на одной петле болтается, чуть не падает, а на правой – пятиконечная звезда, вся в лохмотьях от облезшей, некогда красной краски. И КПП с заколоченным досками крест-накрест окном.

Девушка стояла спиной ко мне, сразу за воротами. Неподвижно, чуть склонив набок голову, словно прислушиваясь к чему-то. Лёгкое светлое платье, черные волосы и большая холщовая сумка через правое плечо.

Я подошёл ближе и шагнул за ворота.

– Здравствуйте.

Она спокойно обернулась. Припухлые губы, тёмные брови, карие прозрачные глаза. Про такие говорят – орехового цвета. Двадцать два-двадцать три, вряд ли больше.

– Здравствуйте.

– Какое забавное место, – я огляделся. С нарочитым интересом, потому что смотреть мне хотелось на неё.

– Что ж здесь забавного? Это очень печальное место.

– Извините, старая и дурацкая привычка.

– Говорить не то, что думаешь?

– И это тоже. Экая вы… прямая.

– Какая есть. А я вас знаю.

– ?

– Вы – писатель. Живете в отеле у Марианны. И еще вы разговаривали с моим отцом. Он вас водой поил. Из колодца.

Ага. Девичье лицо, мелькнувшее в окне второго этажа.

– Понятно. Значит, это вас я видел в окне?

Она покраснела. В сочетании с крепким загаром это выглядело прелестно. И волнующе. Тысячу лет не видел краснеющих девушек.

– Меня зовут Дмитрий, – сказал я. – Можно Дима.

– А Митя? – она улыбнулась. Черт возьми, и как это у некоторых получаются такие улыбки, от которых сразу как будто глупеешь? Загадка. Тайна веков, я бы сказал.

– Извольте.

Тьфу, блин. Подсознание шалит, не иначе.

– А я – Ксения, – ее рукопожатие оказалось неожиданно сильным. – Если осмелитесь, можете звать Ксюшей.