Михаил Белозеров: Золотой шар

– Наверное, – согласился Костя и осторожно сел на топчане, прислушиваясь к себе.

Самое удивительное заключалось в том, что тело совершенно не болело. Ну разве что ступня правой ноги, которую он под вывихнул. А вот в голове еще звенело. Но это от слабости. Костя невольно посмотрел, что накрыто на столе, и облизнулся.

– Кто за тобой бегал? – шесть пар глаз вопросительно уставились на него.

Костя хотел рассказать, что фашисты из прошлого, а потом решил, что это прозвучит дико. Ведь такого не могло быть. Ведь если бы люди приходили из прошлого, то такой факт был бы давно зафиксирован наукой, и все такое. А уж их брат-телевизионщик обязательно раструбил бы на весь мир. Поэтому говорить о фашистах из прошлого было нельзя ни при каких обстоятельствах.

– Бандюги какие-нибудь из прошлого?.. – словно угадал Калита.

– Ну говори! Говори! – подтолкнул кто-то в бок.

– Что-то вроде этого… – смущенно пробормотал Костя.

– Нет, так парень, не пойдет, – заверил его Калита. – Иди сюда и расскажи подробно, но без фанатизма.

Пришлось Косте сесть за стол и подробно рассказать обо всем, что с ним произошло. Между делом он съел пару картошин и пучок сладкого лука. Такого лука он прежде не ел. А еще смолол здоровенную краюху сытного домашнего хлеба, но самое главное – выпил чарку водки, и его немного развезло. Концовку он только скомкал. Не стал говорить, как через два забора перепрыгнул. А о том, что через минные поля прошел, он даже и не догадывался. Но его с недоверием спросили:

– А через минные поля ты что, перелетел?

– Через какие поля? – удивился Костя и покраснел.

– По обе стороны заборов на расстоянии метров пятидесяти все заминировано, – объяснили ему со сдержанной доброжелательностью.

– Я не знаю… – упавшим голосом ответил Костя, – я просто бежал, и все.

Он с детства испытывал дискомфорт, когда взрослые ему не верили. А когда объяснялся с любимой девушкой Ирой, вообще, можно сказать, пережил шок, потому что она не восприняла его слова всерьез. Несерьезным был Костя Сабуров человеком. Это все признавали. Он и теперь больше всего боялся, что ему не поверят.

– Ну, считай, что тебе несказанно повезло, – резюмировал Калита.

– Почему? – спросил Костя, вздохнув с облегчением.

– Последний раз немцы сюда забредали знаешь когда?

– Когда? – наивно спросил Костя.

– В сорок втором!

Все засмеялись, глядя на его растерянное лицо.

– А если серьезно, если появились, то, значит, заинтересовались Дырой. Слышь, Леонид?

– Да слышу, слышу, – отозвался Куоркие.

Костя выпучил глаза. В башке у него заклинило.

Он никак не мог до конца поверить в то, о чем они говорили. Не учили его этому никогда и нигде, к тому же он свято верил во все теории Эйнштейна, в «большой взрыв», энтропию и Дарвина.

– Здесь много, кто ходит, – объяснил кто-то из бойцов, кажется, тот, кого Калита пару раз назвал Дубасовым.

– Например, черный сталкер! – хохотнул кто-то из молодых. – А селедка есть?

– Какая, к черту, в Зоне селедка?! Обойдешься без селедки.

– Селедка в Зоне дефицит, – поучительно сказал Семен Тимофеевич.

– А кто такой черный сталкер?

– Кто такой черный сталкер? – переспросил Калита. – Хм… Никто его не видел, понимаешь? Говорят, он ходит по Зоне без оружия. Ничего и никого не боится.

– А еще хитер, как бес! – подсказал молодой сталкер.

– Как теща! – хохотнул кто-то.

– А еще он вечен, – сказал Калита. – Вроде бы из новой формации людей.

– Вот он один хабар и таскает, – сказал Дубасов. – Ему одному и везет.

– А почему «черный»? – спросил Костя.

– Да потому что Дыра дает такой загар.

– Так он что, в Дыру ходит?

– А куда еще?! – удивился Дубасов. – Знаешь, какой там товар?!

– А еще потому, что работает исключительно на черный рынок.

– Говорят, у него дворец на Гавайях, но он любит наш климат.

– Патриот, что ли?

– Да что-то вроде этого.

– Какой, к черту, патриот?! Просто привык парень к холодному климату, его на юга и не тянет.

– Нет, он патриот!

– Да иди ты в пень!

– А я говорю, что патриот!

– Немцы могли тебя запросто убить, могли и с собой забрать в какой-нибудь концлагерь, – не обращая внимания на перепалку, сказал Калита.

– Запросто! – подтвердил Куоркис. – Я их знаю! Пару раз сталкивались.

– Кстати, будешь писать, не забудь, что меня зовут Калитин Андрей Павлович. Старший механик Чернобыльской АЭС.

– Это ж было черти когда?! – вырвалось у Кости.

– Не так уж и давно, – сдержано ответил Калита. – Но с тех пор вот маюсь.