Александр Радин - Стрингер. Летописец отчуждения

Алексей начал мечтать. Как он приедет в Москву, какие лица будут у парней с ТВР, как он несколько дней будет плотно заниматься монтажом сюжетов… Тут как минимум на специальный приз Пулитцеровки набиралось. Смертин даже знал, как назовет серию репортажей, если доберется до Периметра: «У врат ада». Красиво и звучно.

Но самое главное — какой будет резонанс. Сотни тысяч людей встанут на уши. Кристалл, который исполняет желания, — шутка ли? А вот вам доказательства. Уникальное природное явление, возможно даже настоящий бог… или дьявол. Пусть сами решают для себя. Тут же начнутся скандалы и дискуссии между церковниками, акции протестов экологов… Человек, который открыл демона миру. Черт, ведь весь мир сойдет с ума.

Стоил ли всего этого его поход?

«Пулитцеровка, не меньше», — решил стрингер.

— Что за дух? — задумчиво спросил Алексей, обращаясь к маячившей впереди спине Саяна.

Командир не повернулся и подробности объяснять не стал.

— Никто не знает, — ответил вместо него пыхтящий как паровоз Рябой. — Из его лап вывернулись только несколько сталкеров. Рассказывали, что будто манит что-то пройти по свалке машин к самому центру озера или к трясине, в которую оно переходит на севере. Мозги плющит. Хочешь не хочешь, а вскакиваешь и бежишь без оглядки, про все позабыв. Как контролер, только намного мощнее… Ну как десяток контролеров.

— Контролер?

— Хм… странно, что ты не в курсе, — удивился Рябой. — Журналист все же, народ-то должен был поспрашивать. Короче, еще одна тварь, много опаснее остальных мутантов, потому что, скорее всего, обладает разумом. Вот Вечный, например, считал, что опасней человека и контролера в Зоне нет. Вечный паскуда та еще, но знал, что говорил.

— Не слышал…

— На человека шибко похож, — просветил сталкер. — И по росту, и по силуэту. В темноте толком и не отличишь. Одежду, например, носит. Самое страшное, что он может залезть в мозги. Расплющит их своей телепатией, и новый зомби готов. Даже пальцем пошевелить не сможешь. Ему надо сразу голову сносить, иначе… Говорят, за контролером целые толпы бывших сталкеров ходят. Сам, правда, не видел. И слава богу.

— Хреново.

— В шаг идите, сукины дети! — прикрикнул Саян.

— Журналист! — зашипел сзади Жора.

— Чего тебе?

— Вот ты с нами лазаешь по Зоне… А сам-то желание придумал? Мы тебя по блату, может, и проводим к Исполнителю, — гоготнул лысый, настроение которого резко пошло в гору после переодеваний и перевооружений.

— Цыц! — погрозил Саян. — По губам ты у меня получишь.

— А ты? — ответил вопросом на вопрос Смертин.

— Мне к нему нельзя, — зашептал Жора. — Но даже если можно… Я бы испугался.

— Так какое желание?

— Я не знаю, что там у меня в голове. Но он же с души читает, так что разобрался бы, наверное. Тут уже от меня ничего не зависит.

Бугай демонстративно пожал широкими плечами.

— А есть те, чьи желания он исполнил? — спросил у Саяна Смертин.

— Конечно, — буркнул командир.

Ему явно не нравилась эта тема.

— Чьи?

— Говорят, что Семецкого, — сказал Рябой. — И еще я знаю, что вроде Вечный тоже до него дошел.

Алексей рассмеялся.

— Чего ты ржешь? — не понял сталкер.

— Чего же он тогда в Зоне забыл, раз его сокровенное уже исполнилось?

Саян, шедший впереди, остановился, и Смертин чуть не влетел ему в спину. Командир раскидал болты между деревьев, глотнул из фляги воды и только потом обратился к Рябому:

— Ты-то хоть знаешь, что он загадал?

— Нет, — отрицательно замотал головой Рябой.

— У него было самое странное желание. Точнее, может, он и не хотел, но в душе… Веселая у Вечного жизнь теперь, — будто специально тянул Саян.

— Говори уже, — не выдержал Алексей.

— Исполнитель прочел в его душе, что он навсегда хочет остаться в Зоне.

Рябой чуть не поперхнулся. Его настолько ужаснула сама эта мысль, что он тут же поменялся в лице.

— Чувствуешь, журналист? — ухмыльнулся командир. — Воздух Зоны пропитан ненавистью десятков искателей, потому что счастье одно, а их много. Но даже счастье бывает разным.

Лес оборвался глубоким карьером, заляпанным внизу черными кляксами, похожими на нефтяные. Тугие пленки переливались на вынырнувшем из-за туч солнце. По коричневой глине котлована скользила одинокая фигура. От пятна к пятну.

— Это кто? — спросил Смертин у Бочки.

— Сыть, — ответил вместо толстяка узбек. — Или его призрак.

Бочка сам, похоже, увидел карьер впервые. Он застыл на месте и уставился вниз.